Я как в зеркала смотрюсь в других

Утром за мной приперся Димон. Не лень же человеку – специально ко мне домой притопал, встал над душой, пока я соберусь. Я как мог, тянул резину, но он сгреб меня в охапку вместе с курткой, вытащил на улицу. И мы пошли.

А дальше…

В общем, завалились мы на курс для начинающих писателей. Неожиданно много парней оказалось, я думал, только девчонки на такое ходят. Познакомились с преподом – молодой парень, Илья Алексеевич, можно просто Илья. Сидели кружком, рассказывали о себе, о детстве, о чем мечтали. Я даже вспомнил про свои задумки – как хотел сочинять сценарии к фильмам.

Препод слушал и кивал одобрительно своей острой бородкой. Потом смотрели вокруг, находили предметы в комнате, учились описывать их так, чтоб остальные отгадали, что это. Причем от имени этого предмета. Я долго тупил и не знал, что выбрать. Розетка? Глупо как-то: «Во мне две дырки, в меня вставляют что-то, и я даю энергию». Да ну. В итоге самый последний сказал – думал, вдруг не спросят. Пробормотал: «Ну, я серая, висю и жду, меня нужно толкнуть, чтобы открылась». Народ быстро догадался. Неинтересно вышло.

Потом смотрели, что за окном, описывали. Это называется «делать зарисовку», как художники. У меня дед рисовал, помню, любил наблюдать в детстве – он сидел, штриховал, и на бумаге выходили очертания стола, тарелки с бутербродом, чашки. Или людей незнакомых. А однажды он за мой портрет взялся. Вышел взрослый мальчик – я из будущего. А мама сказала – похоже. Я пробовал так же, брал карандаш, но получались каляки-маляки. Дед говорил: «Молодец, у тебя талант!». Подбадривал меня все время. А потом его не стало… Ну, да ладно, я отвлекся.

Препод и правда ничего, нормальный. Похож то ли на хипстера, то ли на писателя – хотя кто его знает, какой там настоящий писатель. Светлая треугольная бородка, джинсы с прорезями, зеленая толстовка – какой-то он свой, не как наша литераторша с пучком на голове, в очках и вечно-синей юбке. И шутит – не злобно, по-доброму: смотрит, и лучики вокруг глаз.

Ну что, начало положено, медведь вылез из берлоги. И даже успел побыть в роли серой двери. Вот только надолго ли его хватит? Не знаю…

25.09.

Сегодня я, наконец, поговорил с мамой. Ей же из школы позвонили. Типа, что там со Смирновым? Димка говорит, он болеет. Уже неделю? А она видимо не поняла сначала, что к чему, а потом… Пришла вечером ко мне. Решительным жестом ухватилась за телефон, с которым я сидел. Выхватила, спрятала в карман. Я встрепенулся, но она не дала мне раскрыть рта. Монолог был про то, что я, паразит такой, уже неделю ей бессовестно вру, пользуясь ее усталостью, что она пашет как лошадь, чтобы я мог есть, одеваться, ни в чем себе не отказывать, а я нагло, за ее спиной…

И тут она закрыла лицо руками. Заплакала! Беспомощно, как девочка. Не видел раньше, чтоб она плакала.

У меня все сжалось внутри, захотелось ее утешить, даже вся злость куда-то делась. Я встал, помялся рядом. Обнять, что ли? Неловко как-то, оттолкнет ведь. А она уткнулась мне в плечо, всхлипывая. Я ведь уже выше ее, она у меня небольшая.

В общем, поплакала она, успокоилась, даже взгляд стал как-то потеплее. Уселась в кресло напротив меня, подперла ладонью щеку:

– Ну что, Виктор? Чего нам делать с тобой, а?

И тут я как-то слово за слово выложил ей и про то, что все серо в школе, и сам я никому там не нужен, и про курс с Димкой – что вот сходил разок.

А она смотрела. Сначала в одну точку, потом подняла брови недоверчиво, а в конце даже заулыбалась и глаза заблестели. Попросила глянуть сайт курса, я показал. Она долго вчитывалась, вникала. И одобрила!

– Ну, наконец, – говорит – хоть какое-то увлечение у тебя. Я рада, Вить!

Вот так мама у меня.

И про школу вроде разобрались – она обещала пойти к нашей классной и объяснить ей что-то про мой упадок сил. Короче, что я болел. И выздоровел. Послезавтра опять впрягаться.

А кстати, никто мне так и не писал кроме Димона. И не звонил.

30.09.

Сегодня вытащил себя на второе занятие для «писателей». Правда утром вообще не хотелось вставать. Укрыться теплым одеялком с головой и не выходить на дождь и ветер. Но нет, опять Димка! Он как знал, я так просто не сдамся. Пришел, проверил – я на своем месте. Сдернул одеяло. Но я не двигался. У меня тоже есть упорство.

А потом вспомнился препод – как он улыбался, когда я описывал кота за окном, кивал: «Ага, круто!», обещал в следующий раз новые упражнения дать. Вот ведь…

И мама – как она смотрела, узнав, что я хочу туда ходить. Даже оплатить обещала. Интересно, уже? Спросил – оказалось, да. Она, похоже, вдохновилась больше, чем я.

Ну и пришлось тащиться.

Только странно я себя там чувствую. Как та серая дверь посреди комнаты. Почему посреди, не на своем месте? Особенно когда надо говорить. У меня прям голос начинает хрипеть, и такой бред несу. Ну да ладно. Ребята вроде не смеются, а Илья вообще кивает и угукает.