Я, Хобо: Времена Смерти

Они выпили весь чайник. Где-то в районе девятой пиалы Кемеров, наконец, ощутил себя полностью готовым к исполнению обязанностей Бейлифа в пределах Запрещённого Мира 4-ЕН-5355. Контрольными вопросами Спэб проверил через костёр его реакции, объявил динамику адаптации партнёра к SOC-переменной Четвёрки замечательно положительной, потребовал ответной проверки и прошёл её удовлетворительно. Они существовали уже больше часа. Альфа поднималась из-за холмов, через которые им предстояло перевалить по пути к ущелью, к ЭТАЦ. С севера вдруг дунул ветерок. Ещё голый Кемеров моментально покрылся гусиной кожей и потребовал одеваться в опочивальню. Спэб перекинул ему пакет с ком-бом, потом - один за другим - ботинки, осторожно поднялся на ноги, подпрыгнул на месте - на пробу, повертел головой, сделал пару приседаний, наклонов, - его кружило, но несбойно на бок. Он застегнул штаны, натянул куртку, завёл ремни на комбе, заключил все пряжки и взялся за ботинки. Когда он справился с ними и выпрямился, то с удивлением обнаружил рядом абсолютно готового к бою Кемерова.

- Ну, я рад, Вик, - сказал Спэб. - Взялись на грунт. С новым тебя. По старой-то по па?

- Космач не умрёт со смертью, - сказал Кемеров, улыбаясь. - Впрочем, я-то никогда от себя - того - и не отказывался.

- Никто не отказывался.

"Номо" Кемеров перестал улыбаться.

- Не будем об этом, Спэб. Были, отказывались.

Спэб сообразил, закусил от досады губу.

- Извини меня.

- Сняли, Спэб, никому не мне меня, - сказал Кемеров. - Это, - он усмехнулся, - жизнь… Давай паковаться, записывать костёр и работать.

- Согласен, - сказал Спэб, шурша ладонью по подбородку. - Побриться бы.

- Тебя побреет гробовщик.

Они собрали рюкзаки, замочили костёр и закопали упаковку от чая за пять минут. Как раньше, ведущим в их спарке ходил Кемеров, поэтому большой фонарь к плечу взял Спэб. Вероятность слежения за районом ЭТАЦ с Птицы Второй была большая. Птица Вторая как раз сейчас проходила зенит района, но без фонаря свежие мертвецы в утренних сумерках безлунного Запрещённого Мира были бы слепы, как пули в обойме, а ноктовизоров у них не было. Северный ветер, сначала вогнавший их в дрожь, устыдясь, вдруг решил помочь: медленно, но верно наносил на район ещё один слой среднестоящих туч. Спэб, поглядевши это дело, включил фонарь и не выключал его больше. Бейлифы двигались по кочковатой равнине, лавируя между неорганизованно растущих разноцветных кустов, в массе бывших им чуть выше пояса. Кемеров шёл впереди и правее ведомого. Десантный манер движения вряд ли был необходим, но многолетняя привычка дело такое, что они, не сговариваясь, приняли и впоследствии держали строй, ни разу не задумавшись о его необходимости тире ненужности.

Призрак, возрождённый или несущественный, способен сколько угодно жить на любой планете геогруппы, но адаптация к конкретно наличествующей SOC-переменной необходима и им; взять же новый грунт с ходу, чаю лишь напившись, без поражения хотя бы куриной слепотой, конечно, немыслимо. Даже один работающий фонарь приносил такое облегчение, что вторые полпути они проделали в два раза быстрее, на очередной холм поднялись с ходу. Холм был крайним перед лесом. Тучи над головой штопке не подлежали: ни единой прорехи. Было без двенадцати семь местного. Присяжные определились по автокарте. Им предстояло спуститься с холма, пройти по лесу четыре километра, до низких, ниже верхушки холма, который они только что оседлали, едва выступающих над деревьями скал. Сброшенный в самый центр месторождения, ЭТАЦ устроился зародышевыми блоками в ущелье между этими скалами, фасадом выходя на плоскогорье, тянущееся на многие километры от западной опушки леса. Не будь слепоты, купол и недоразвитую вышку комплекса они видели бы отсюда. Полутанк, который нужно было уничтожить первым делом, стоял в лощине с той стороны, в ста метрах от северосеверо-западного шлюза комплекса.

- Никогда не бывал в настоящем лесу, - сказал Спэб, пряча текст-папку в рюкзак. - Жаль, что глазки не прорезались. Наверное, прекрасно побродить по осеннему лесу при свете дня.

- Не сомневайся, это прекрасно, - ответил Кемеров, похороненный на Тройке в самом что ни на есть еловом лесу. - Однако ты мог бы ко мне заглянуть, если уж так исстрадался по деревьям.

- Мой Суд - Северный Полюс, - сказал Спэб. - Я никогда не страдаю, исполняя Суд.

- Ты всегда был ортодокс, - сказал Кемеров. - Даже когда был жив.

- Да, хотя здесь больше подходит глагол "дисциплинированный".

- А это глагол?

- По-моему, да.

- Ну, как скажешь. Но ты не беспокойся. Мы здесь навсегда. Порядок прежний. Я иду.