Я. Хочу. Тебя.

   Да почему же он тянет, господи! Почему не может поскорее все это закончить?!

   Нет, он просто издевается!

   Хватает обеими руками мои ноги, жадно раздвигая из резким толчком.

   Не спешит.

   Забрасывает себе на плечи, опять глухо зарычав, как самый настоящий зверь.

   Ведет пальцами от пяток вниз, заставляя меня содрогаться предчувствием неотвратимого снова и снова.

   Шумно сглатывает, глядя мне прямо между ног. Прямо в распахнутую на максимум сердцевину.

   – Дрожишь… Я знаю. Тебе не терпится так же, как и мне! Но ничего. Теперь спешить некуда. Растянем удовольствие!

   Мамочки! Да сколько можно?

   Я уже мысленно сто раз провалилась в обморок!

   Особенно глядя широко распахнутыми глазами на его ствол, который Арман сжимает ладонью у основания.

   Он, кажется, еще сильнее вырос. Налился кровью. Стал совсем гигантским!

   Теперь я шумно сглатываю. Прочищаю горло.

   Точно умру. Теперь вот – точно. Без вариантов!

   – Язычком попробовать хочешь, – хрипит, дергая рукой вверх-вниз.

   – Попробуешь. Мы все с тобой попробуем. И язычок твой, и горлышко. На все времени хватит.

   А у меня темнеет в глазах. Он что? Он ЭТО еще и в горло мне хочет всунуть?

   Точно. Убийца. Не зря на ринге так смачно кулаки с тело противника вбивал. Ему вообще все равно, какими способами наносить увечья!

   Замираю, когда его стиснутая в руке головка опускается к моему лону, и снова стону, понимая, что он опять оттягивает момент. Просто играет. Распаляет себя, судя по новым и новым рыкам, вылетающим из его запрокинутой головы. Прямо из нутра. Из глотки.

   И оттягивает жуткий момент неизбежного, заставляя страдать и бояться снова и снова.

   Он скользит головкой по моим складочкам. Урчит, как огромный тигр, вжимаясь сильнее и почти проникая в меня.

   Но снова усмиряет нажим.

   Прижимает налитую головку к самому клитору. Давит на него так, что я неволько впиваюсь ногтями в матрас. Ударяет, постукивает, теперь уже и из меня выбивая каждым прикосновением глухие хрипы.

   Боже! Это ненормально! Это мазохизм и психоз!

   Ведь нельзя получать удовольствие от незнакомца! Перед тем, как он оставит от меня одни ошметки!

   Но разбухшие складочки начинают ныть. Пульсировать в такт с его оргомным орудием. Клитор дрожит, как в лихорадке, а из глаз летят самые настоящие искры.

   Что он делает с моим телом, этот садист?

   Почему соски вдруг становятся твердыми? Будто подпрыгивают вверх?

   А мне хочется извиваться под его телом, насаживаясь болезненно чувствительными складочками еще сильнее… И умолять о чем-то… О чем?

   В голове будто взываются петарды, а тело непроизвольно подскакивает над постелью, прогибаясь в спине, как только он жестко толкается внутрь меня двумя пальцами.

   Двумя!

   А кажется, что я уже готова разорваться!

   Больно. И одновременно хочется эти пальцы сжать!

   – Арман…

   Я словно под наркотиком.

   Особенно когда он начинает сколькить внутри. Медленно, будто растягивая пытку. Накрывая губами заострившийся изнываюший сосок. Резко прикусывая его . Так, что я подскакиваю снова.

   Я будто проваливаюсь. Падаю или лечу. На полной скорости. Такой, что уши закладывает. Вверх или вниз? Уже ничего непонятно. Единственная константа, – черные глаза, которые пронзают сильнее его касаний, поддавая новые разряды тока по всему телу. Насквозь. Еще. Еще.

   Вся комната наполняется каким-то совсем новым запахом. Терпким. Порочным. Запахом и хлюпающими звуками под его пальцами.

   – Моя, – рычит Арман , а у меня внизу живота разгорается пламя.

   Про венам не кровь, чистый огонь начинает проноситься.

   Сама не замечаю, как начинаю поддаваться ему навстречу. То ли насаживаться на его пальцы, каждый раз ощущая все более и более мощный прострел до самых внутренностей, то ли сбежать от них хочу, потому что сердце сейчас просто вылетит наружу! Или остановится, не выдержав такого… Безумия!

   – Арман, – я выворачиваюсь. Извиваюсь.

   Меня прошибает судорогами. Насквозь.

   – Пожалуйста… Я… Умоляю…

   Он должен прекратить! Иначе я просто рассыплюсь сейчас на осколки!

   Пьяное наслаждение. Дурманное. Слишком острое. Такое, что не выдерджать! Не под силу терпеть!

   Сама сейчас, как дикий зверь, рычать готова. Впиться зубами в его губы. До боли. До крови. Чтобы он взвыл.

   И отпустил меня!

   – Тссссс, девочка! 

   – Ниииика! Сейчас все будет! Какая ж ты горячая… Нетерпеливая…

   Распластывает меня еще сильнее.

   Распинает, растягивая мои ноги почти на шпагат.

   Врывается одним толчком, и у меня в глазах темнеет.

   Все ненормальное безумие, что скрутило тело водоворотом, затмевает дикая, раздирающая все внутренности боль.

   – Твою мать, – хрипло выдыхает Арман, тут же наклонившись, буквально впечатавшись в меня всем своим мощным телом.

   Выдыхает прямо в губы. Царапает их тяжелым дыханием.

   Но я даже тяжести его громадного тела не ощущаю!

   Меня реально просто разрывает на ошметки!

   Из глаз в один момент непроизвольно брызгают слезы.

   А там, внизу, все немеет. Внутри резкая, дикая боль, а все складочки и место, куда он ворвался, становятся будто деревянными.

   – Почему не сказала?

   Рычит мне в губы, задевая их зубами.

   Яростно, со злостью, глазами полыхает.

   А губы дрожат. И слова выдавить из себя не могу!

   – Твою мать!

   Снова грязно ругается, обхватывая мою шею.