Я – хранитель света!

– Да я вообще-то не о том. Я учебу имела в виду. Вдруг министерство что-нибудь придумает? Проверки там, срезы знаний, которых нет… Я жду какой-нибудь пакости. Ведь у нас на потоке студентов набрали больше, чем нужно…

– А оно уже придумало, – чуть скривившись, ответил приятель: видимо, не об учебе он хотел сейчас говорить. Но с моим упрямством… точнее, с учебоустремленностью спорить было тяжело. – В первый день второго учебного месяца традиционно открывают курсы вольнослушателей. Платные. Для не особо одаренных магически, но зато весьма – финансово.

За этим разговором мы вышли за ворота и остановились у одной из колонн. Мор воровато огляделся и вынул из-за пазухи кристалл.

– Это считыватель, – не дожидаясь моего вопроса, пояснил он. Причем сделал это с таким гордым видом, как будто лично сам как минимум изобрел артефакт или спер… Безвозмездно одолжил. – Принцип у него тот же самый, что и у заклинания, которым я пользовался в комнате Лирин, но с той лишь разницей, что мы не будем переноситься во времени, а перенесем только амулет. Он запишет все, что происходило в отрезок времени.

– А чего им сразу не воспользовался тогда, в общежитии? – зашипела я, припомнив, как тащила приятеля через окно сушильной комнаты.

– Потому что он снимает узкий диапазон. Того, что не попадет в фокус кристалла, мы просто не увидим. Слишком много слепых зон, и ты могла не увидеть чего-то важного. Например, дат, которые записывала моя тетя. А тут у нас просто выхода нет. Нужно записать почти весь день. Мы на такой промежуток времени перенестись не можем. Так что остается надеяться, что Лирин все же промелькнет.

Мы поэкспериментировали с фокусом артефакта и поняли: если тетя Мора все же попадет на запись, это будет большой удачей. Угол обзора был слишком маленьким.

Мы экспериментировали долго. Я проходила через ворота раз сорок, пока Толье выбирал оптимальный ракурс. И все равно треть прохода оставалась в слепой зоне.

– А если взять их несколько? – Я кивнула на хран записи.

– Не получится. Он один такой, уникальный. Экспериментальная разработка. Обычно записывающие артефакты очень не ладят с заклинаниями временного переноса…

Я с сомнением глянула на этот экспериментально-уникальный и спросила о насущно-бытовом:

– А нам с ним, – кивок на записывающий хран, – сколько стоять?

– Думаю, при ускоренной записи за пару часов закончим… Только ты еще раз пройдись, чтобы лучше ракурс взять, а потом начнем.

Я продефилировала еще раз. И как только вышла, ворота начали закрываться. В этот момент я резко обернулась и… мне показалось, что кусты вечнозеленого можжевельника, росшие рядом с центральным входом, как-то подозрительно шелохнулись.

Не раздумывая ринулась в них, и… ничего. Но несколько сломанных веток все же не успокоили мою паранойю, а, наоборот, подстегнули.

– Ты чего? – не понял моих карательных мер по отношению к кусту приятель.

– Показалось, – ответила я, про себя решив, что ни демона не показалось.

– Слушай, чтобы больше ничего не чудилось, сходи за кофе и бутербродами навынос. Они вон в том круглосуточном кафе просто божественные. – И Толье кивнул в сторону призывной вывески, что светила огнями через дорогу. – А я пока активирую пентаграмму временного переноса.

Ее Мор мне тут же показал, раскрыв ладонь. Плетение диаметром чуть больше пятерни приятеля зависло в воздухе.

Ну да, логично. Если артефакт небольшой, то и пентаграмма ему нужна маленькая.

Я, убедившись, что Толье знает, что делает, припустила в сторону кафе. Холодало. Изо рта вырывались облачка пара. Я стала подмерзать, и вместе с ощущением зябкости проснулся и аппетит. На этот раз хорошо, что хотя бы не зверский, а совсем обычный.

Хотя, даже несмотря на вкусные бутерброды и горячий кофе, спустя полтора часа я все равно озверела вся и целиком. Потому что хотелось тепло и кровать, а были морозец и улица. А ведь меня еще ждали домашние задания, которые сами себя не сделают. Да и сон сам себя не поспит.

Лишь когда часы пробили полночь, пентаграмма вспыхнула и на уровне наших лиц в воздухе возник артефакт.

Его появление вышло эффектным: холодную тьму вдруг прорезали лучи света. Воздух рядом с нами задрожал от энергии, которую излучал записывающий хран. Из-за нее он вращался вокруг своей оси как сумасшедший.

А затем эта пакость и вовсе зазвенела. Тонко и пронзительно. В какой другой момент я бы, может, и восхитилась мелодией, но не когда все вокруг спят! А затем к этой сирене добавились замелькавшие вдруг разноцветные искорки, которые словно танцевали в воздухе. Они сверкали и переливались, создавая потрясающий зрелищный эффект.

И с каждым мигом звуки и свечение становились все сильнее. Я чувствовала себя преступником, вляпавшимся в охранную сигнализацию. Словно вторя моим мыслям, воздух вокруг дрогнул, прокатилась ударная волна, опрокинув нас с приятелем на землю, и… сработали все охранки в округе.

– Сделай что-нибудь! – нервничая, гаркнула я на Мора, поднимаясь с четверенек.

Приятель подскочил и… протянув руку, цапнул амулет, как воришка яблоко с лотка. И тут же скомандовал:

– Бежим!