Я – Кутюрье. Кристиан Диор и Я

Из-за стиля new look меня завалили письмами. Если измерять популярность звезды количеством писем, я безусловно должен считаться звездой. Послания приходили тысячами, по большей части восторженные, но бывали и возмущенные. Один владелец гаража из Лос-Анджелеса заверил меня, что «порвет меня на части» во время его ближайшей поездки в Париж.

Он считал меня виновным в том, что его жена похожа на диванную подушку-куклу эпохи Гражданской войны в США, времен романа «Унесенные ветром»…

Весной 1948 года появилась линия «зигзаг» – прерывистый, нервозный силуэт, похожий на быстро сделанный эскиз.

Гриф Дома моды «Кристиан Диор», 1957

Декоративный элемент Дома моды «Кристиан Диор», 1958

С наступлением зимы тенденция укрепилась «воздушной» линией, или «взлет». Силуэт максимально выражал желания молодежи и придавал непринужденность, в то время как походка сохраняла всю свою легкость. Когда в 1949 году я представлял линию «оптический обман», краткое описание для прессы увеличилось до четырех страниц, где долго разъяснял основные принципы новой коллекции: «Существуют два способа “оптического обмана”: один – с помощью различных карманов, вытачек, деталей можно увеличить грудь и подчеркнуть плавную линию плеч; другой – не меняя очертания тела, добавить юбке складок, придав ей необходимую пышность».

Дом постепенно обрастает традициями

Из сезона в сезон ассортимент нашего Дома обновляется, появляются новые разделы: шляпы, туфли, перчатки и т. п., мы продвигаемся вперед. За зимним показом последовала коллекция «Середина века», она была создана на научной основе, на системе сложного кроя, и опиралась на внутреннюю геометрию тканей. Долевая нить и косая перекрещивались наподобие ножниц или расходились лучами как ветряная мельница. Я уже говорил ранее, как важно учитывать направление нити у ткани, и в моих моделях это использовалось наилучшим образом.

Постепенно начали устанавливаться традиции нашего Дома. Уже всем стало известно обязательное красное платье Кристиана Диора, в каждую коллекцию включались эффектный костюм под названием «Бобби», модели «Париж», «Нью-Йорк», «Лондон», «Плаза», «Ритц» и «У Максима», в честь столиц и тех мест, где я бывал по своей профессии.

А письма продолжали прибывать нескончаемым потоком.

Одна медсестра из Чикаго прислала мне фото вечернего платья, напечатанное в Chicago Daily Tribune, с возмущенной припиской:

«По-моему, плод вашего воображения похож на кошмар, будто дама вышла из операционной после хирургической операции. Модель лишена артистичности, вся перекручена, неестественна с головы до ног. Неужели все ваши создания подобны этому? Вы, вероятно, хотите выставить женщин на посмешище?»

На самом деле платье было простое и довольно красивое.

Я до сих пор не понял, что могло так шокировать эту женщину. Весенняя коллекция 1950 года стала триумфом линии «вертикаль», которая подчеркивала в женщине «женственное»: облегающие фигуру лифы, сильно подчеркнутая талия и светлые как день цвета. Вместе с тем я старался продолжить темы предыдущей коллекции. Многочисленные складки и драпировки свидетельствовали о высочайшем уровне труда портних и швей. Эти «золотые руки» – отличительная черта парижской Высокой моды. Через шесть месяцев «вертикаль» отклонилась и превратилась в «косую» линию, тем самым соединив достоинство с отвагой. Возникли и другие темы – «объятие» и «ландыш». А вечерние платья воплощали мечты о роскоши, спокойствии, счастье и красоте. За «косой» последовал «овал», потом появилась «длинная» линия, одна из моих любимых коллекций.

Этаж за этажом мы отвоевываем территорию

Итак, мы дошли до коллекции осень – зима 1951–1952 годов, и за пять лет Дом на авеню Монтень сильно изменился.

За нашим маленьким особняком, чьи размеры не позволяли далее развивать предприятие, теперь поднимается новое здание в девять этажей, на каждом этаже – мастерская, а рядом такое же здание, также в девять этажей, но с двумя мастерскими на этаже. Склад готовых товаров первоначально располагался в особняке на улице Франциска I, затем занял один из этих этажей, потом два и в результате был устроен в постройках на крытом дворе, недавно присоединенных к Дому.

Здание по адресу улица Франциска I, 13, было тогда занято Управлением экономического контроля. Нам пришлось постепенно отвоевывать это помещение, от одного пыльного уголка до другого (куда они ссылали своих сотрудников – неведомо). Нам удалось многое занять, но некоторые отделы оказались упорными. Война грозила стать затяжной, но наши мастерицы устроили забастовку протеста, и министр вошел в наше положение, в результате чего последние островки сопротивления сдались без борьбы.