Я — легионер, или Восемь лет в европейском футболе

Не говоря уж о том, что опытный прокуратор посоветовал бы мне согласиться на предложение президента. Сегодня, уже задним числом, можно понять, что, уйдя на год в «Удинезе», я бы ничего не потерял, а, напротив, мог бы многое приобрести. В скромной команде я, как в «Фодже», играл бы одну из ведущих ролей и провел бы сезон спокойно, не тратя лишних нервов на мысли о конкуренции. Пресса была бы на моей стороне и каждый мой удачный матч и тем более гол ставила бы в укор Пеллегрини: мол, зачем президент отпустил такого хорошего футболиста. Особенно актуален был бы такой упрек на фоне неудачной игры «Интера», для которого сезон 1993/94 стал, как я уже говорил, худшим в истории. Конечно, перед началом сезона знать этого наверняка никто не мог, однако подобное развитие событий вполне можно было предположить. Команда пережила серьезную перестройку, причем в полном противоречии с планами тренера, — вероятность того, что у такой команды возникнут проблемы, была очень высока.

И вот через год я бы вернулся из «Удинезе» героем. Вернулся бы с продленным контрактом, в хороших отношениях с президентом, который, пусть и не прилюдно, но в глубине души уж непременно осознал бы свою неправоту. И передо мной вновь открылись бы блестящие перспективы.

Все это смог бы предвидеть опытный прокуратор, не один год проработавший в футболе и научившийся понимать его. Но ожидать такого глубокого понимания от 24-летнего футболиста — и уж тем более от того, кто назывался его прокуратором, — не приходилось. Поэтому я упрямо стоял на своем и тем самым навредил своей карьере.

Немаловажным был и тот факт, что временный переход в «Удинезе» мог бы улучшить мое материальное положение. Согласись я на продление контракта, мы с Пеллегрини могли бы заговорить и о новых суммах. У меня в таком случае были бы неплохие шансы, поскольку президент находился в сложном положении: если я не иду в «Удинезе», значит, он не обменивает Делль'Анно, а покупает его (кажется, за него просили четыре миллиона долларов). Мое согласие помогло бы Пеллегрини сэкономить круглую сумму, и я имел полное право рассчитывать на часть этой суммы в качестве увеличения контракта.

Не впервые на этих страницах я завожу разговор о деньгах и каждый раз чувствую себя неловко. Так уж сложилось, что любого, кто заговаривает на тему материальных благ, у нас сразу же спешат объявить рвачом, хапугой и т.д. Хороший пример — конфликт в сборной 1994 года, когда ситуация была представлена общественности в искаженном виде. Тогда футболистов безосновательно обвинили в том, что они требуют денег, отказываются играть за родную страну, хотя в первую очередь речь шла об улучшении условий подготовки команды, о правильной организации дела, о достойном отношении к игрокам национальной сборной. Но, кажется, никому объяснить это мы не сумели — нас просто не захотели слушать. И действительно, зачем прислушиваться, пытаться понять, если можно легко и безболезненно перевести все в денежную плоскость? С тех пор меня не покидает какое-то противное чувство, словно я должен все время перед кем-то в чем-то оправдываться. Но Действительно ли здесь есть в чем оправдываться?

Так сложилось, что в современном профессиональном спорте заработки необычайно высоки, причем Футбол здесь далеко не на первом месте: многие мастера баскетбола, тенниса, хоккея, гольфа, бокса и ряда других видов спорта получают больше, чем футболисты. Но дело не в размерах, а в источниках их баснословных зарплат. Важно понять что спортсмен ни у кого не крадет и не отнимает деньги, он их честно зарабатывает. Люди по собственному желанию покупают билеты, абонементы, тратятся на спутниковое или кабельное телевидение и получают взамен высококлассное зрелище. Из этих денег складываются доходы команд, клубов и федераций, а часть этих доходов идет на оплату труда спортсменов. Эта схема ничуть не отличается от любого другого экономического механизма.

Мы, футболисты, своим трудом приносим огромную прибыль нашим работодателям. Они, как и положено бизнесменам, стремятся к максимальным доходам, которые напрямую зависят от результата команды. А результат делаем мы. Каждый игрок в зависимости от своего мастерства, а по сути — от способности влиять на результат, имеет свою цену. Чем выше цена футболиста, тем выше его контракт. Владелец клуба, желающий добиться максимального результата, вынужден приобретать сильнейших игроков и платить им зарплату, соответствующую их уровню. В середине 90-х годов конкуренция между клубами сильно возросла, и поэтому суммы трансферов и зарплат значительно увеличились. Это совершенно естественно.

Не знаю, убедил ли я кого-то своими рассуждениями, но, по-моему, тут и убеждать-то не в чем. Нет и не может быть ничего постыдного в желании зарабатывать как можно больше — если, конечно, для этого не нужно преступать закон.