Я люблю, и мне некогда! Истории из семейного архива

Мы приехали в Дербышки. Какое забавное название! Мы живем в длинном ангарном бараке, построенном прямо в лесу. Нас очень много, но какое это имеет значение! По двум сторонам нары, а посредине “буржуйки”. Как здесь тепло, нет ни бомбежек, ни обстрелов. С нами в бараке живут игроки команды “Зенит”. У мамы обнаружили тиф, а у бабушки – голодный понос.

В этот поселок и приехала наша семья. Нам дали комнату на втором этаже двухэтажного дома в коммуналке, где жили еще две семьи.

Директор школы – первая руководящая работа отца, которому было двадцать восемь лет. До этого, после окончания института, он год, а мама два года проработали рядовыми учителями. Вот что он увидел, впервые переступив порог здания школы (из воспоминаний, написанных им в 80-х для посвященного Дербышкам альманаха):

Вся школа, все до единого ее классы и коридоры, забиты людьми! На полу громоздятся узлы, чемоданы, постели. Гудят примусы, кое-где коптят керосинки. Слышен детский плач, звучат негромкие разговоры, кто-то спит, где-то надрывно кашляют.

Люди жили здесь уже несколько недель. В сущности, то была огромная коммуналка, но никакой даже самомалейшей междоусобицы!

Горе, тяжкие лишения располагали к дружеству, к взаимному уважению.

Леня Портер, тогда шестиклассник, позднее вспоминал:

В нашу первую зиму в Дербышках было трудно – и холодно, и голодно. Помню, как мы с дядей Миккой (так я звал отчима) отправились по деревням под город Арск менять на еду что-то из вещей, “отоваренных” по карточкам. С поезда по дороге растянулась на километр вереница таких же жаждущих, как мы. Прошли одну деревню, другую – никому наши вещи не приглянулись. Наконец наменяли где-то на треть мешка пшеницы и на детских саночках повезли этот “припас” по длинной дороге к станции. Посмотрела мама на этот тощий мешок и заплакала.

Наша мама тоже ездила в Арск – вернулась полуживая с мешком картошки. Ехала на подножке поезда и отморозила руки.

С первых шагов отец проявил себя требовательным директором и прекрасным организатором, энергия била у него через край, ее хватало не только на школу.

Из его воспоминаний:

Было еще дело, отнимающее добрую половину суток. Я руководил агитколлективом завода, являлся, как тогда именовалась сия должность, “неосвобожденным культпропом парткома”. И, хотя за плечами по этой части имелся некоторый опыт еще с комсомольских лет, он не шел ни в какое сравнение с требованиями военного времени, с масштабами предприятия. Я часто бывал в цехах, выступал на собраниях и митингах, проводил инструктаж и для агитаторов, руководил стенной печатью и наглядной агитацией, всех дел не сочтешь.

Обладая несомненным ораторским даром и эрудицией, он очень часто делал доклады в клубе для аудитории заводского поселка. У него было всегда острое чувство истории. “История – не только то, что было, но и то, что есть!” – говорил он. Вот, например, тезисы доклада “о текущем моменте”, сделанного 22 сентября 1941 года: