Я не Ким Тэхен (СИ)

Юнги же старался не отвлекаться на женский шепот. Он вдумчиво, нахмурив лоб, обводил варианты ответа. Хоть у него отсутствовали энциклопедические знания и он не был умен, как их самая начитанная личность, в жизни он точно не пропал бы. С его умением выживать в любых условиях Юнги мог бы с легкостью поселиться на необитаемом острове, и даже там он нашел бы, что поесть и где поспать.

— Я закончил, — Юнги бросил тест на стол доктора и, склонив голову на бок, прищурился. — Я еще нужен?

— Ты сможешь пригласить кого-нибудь еще на беседу? — доктор Уайт вернулась на свое место, аккуратно откладывая тест Юнги к тестам Хосока и Намджуна.

— Чонгука не позову, даже не просите, не-а, — парень замотал головой. — Мелкого не надо трогать, он и так натерпелся за всю жизнь. Могу позвать Чимина, только берегите свои трусики, мадемуазели.

— Ты любишь Чонгука? — улыбнулась доктор.

— Он мне как младший брат, и мне его жалко. Бля, да каждый раз, когда Тэхен ссытся, мелкий выходит и получает за него по башке. Разве это справедливо, доктор?

— Разумеется нет, но Тэхен не виноват. За него решает подсознание. Мозг выработал такую защитную стратегию, чтобы оградиться от боли и страданий.

— Да мне срать! Я никакого отношения не имею к вашему Тэхену. Никогда его не видел и не собираюсь этого делать.

— Меня предупреждали, что ты не хочешь его признавать и делаешь вид, будто не знаешь своего создателя, — как можно мягче произнесла доктор Уайт.

Юнги не выдержал. Вскочив на ноги, он перевернул кресло и стал громко и зло ругаться на корейском, носясь по кабинету и сметая все, что попадалось ему под руки и под ноги. Парня распирало от возмущения. Да чтобы какой-то Тэхен назвался его создателем? Да ни за что! Лицо Юнги побагровело, а из глаз искры летели во все стороны. Женщины не понимали ни слова, но пытались утихомирить буйного пациента. Доктор просила успокоиться, иначе ей придется позвать охрану или санитаров, а смелая Джексон подбежала к Юнги, чтобы взять его за руку и отвести от стеклянного шкафа, на который он замахнулся, собираясь разбить его вдребезги. Парень продолжал кричать на непонятном языке, вырываться, но Кортни лишь сильнее сжала обеими руками его локоть и настойчиво потянула на себя, чем вызывала еще больший приступ гнева у пациента.

— Да пошла ты! — зарычал Юнги и со всей силы оттолкнул женщину от себя.

Джексон отлетела назад, ударяясь затылком о ножку стола, и на какое-то время потеряла ориентацию в пространстве. Перед глазами все плыло и двоилось, а громкие голоса и крики эхом отдавались в гудящей голове. Она видела, как в кабинет забежали два охранника, как они повалили Юнги на пол и скрутили, видела, как к ней подбежала доктор Уайт. Врач хлопала Кортни по щекам и показывала свою руку, прося назвать, сколько пальцев она видит. На заднем фоне продолжал плеваться матом Юнги, показались ноги незнакомого врача или санитара, который нагнулся к буйному пациенту и что-то ему вколол, но последнее, что увидела адвокат перед тем, как потерять сознание, — девушка, стоящая в дверном проеме.

***

Юнги всегда выходил в ночное время суток. Пока Тэхен, как и остальные личности, спал, он пользовался моментом, чтобы заниматься тем, что было близко его темной, погрязшей в густом мраке душе. Отец не замечал, что его сын по ночам регулярно где-то пропадал, настолько крепким был его сон. Юнги как можно тише покидал пределы квартиры и оказывался на пустующих улицах Нью-Йорка. В центр он не совался, ибо там всегда ошивался народ, любящий вечеринки и гулянки до самого утра, а вот неблагополучные или спальные районы города его очень даже прельщали.

Благодаря Юнги у Тэхена всегда были деньги и еда. Тэхен, правда, не знал, откуда бралось все это добро, но продолжал наивно верить, что это заслуги внезапно подобревшего отца. Отец же, в свою очередь, чуть ли не из штанов выпрыгивал, осознавая, что не нужно ничего выуживать из собственного кармана. Тэхен стал самостоятельным и умудрялся добывать где-то деньги. Не имело значения, где именно он их брал. Главное, что Ким Джу Хван снял с себя бремя бедного заботливого папочки, коим всегда себя считал. И отец, и сын находились в полном неведении и отчего-то не желали узнавать более детальные подробности.