Я не могу без тебя

Арчибальд испытывал странные, неоднородные ощущения: оцепенение, озноб, теплоту, расслабление, легкий тик в поверхностных мышцах, электрические покалывания… Насколько эффективна подобная терапия? Он ничего об этом не знал. Долгие месяцы пачками глотал обезболивающие. Вчера они справились со своей задачей, но сегодня ему требовалось что-то другое. А у Эффи был настоящий талант совмещать благоприятный эффект традиционной западной медицины и древних китайских практик, насчитывающих тысячелетний опыт применения.

Убедившись, что все иголочки стоят как надо, англичанка вышла из комнаты, позволив пациенту расслабиться и забыться. Арчибальд сделал глубокий вздох. Как приятен ему показался запах ароматических палочек, смешивающийся с резким запахом полыни, наполнявшем комнату. Раздались приглушенные звуки фортепьянной музыки в исполнении Эрика Сати, но умиротворяющая атмосфера не помешала Арчибальду окунуться в воспоминания предыдущего дня, заставив вновь пережить признание, сделанное им Габриель, и противостояние с Мартеном.

Он усмехнулся. Что и говорить, этот парень не промах. Преследовал его до самой Калифорнии и чуть не арестовал. Но «чуть» не считается. В последний момент он сдался. У парня кишка тонка гоняться за ним против движения. Но по мере того как Арчибальд размышлял о молодом французе, его мысли по отношению к нему все больше запутывались: к симпатии примешивалась ревность, то ему хотелось в очередной раз спровоцировать его, то вдруг хотелось защитить, то помочь ему, то бежать от него подальше.

Гримаса боли исказила лицо Арчибальда. У него оставалось не так много времени проверить на прочность Мартена Бомона. Он не собирался растягивать удовольствие: ему хотелось уйти достойно, под аплодисменты, а не валяться остаток дней прикованным к больничной койке.

Пока этот парень не разочаровал его, но испытание еще не закончилось.

Сидя на высоком табурете, как на насесте, Мартен лениво жевал экологический завтрак: хлеб с отрубями, мюсли, тертое яблоко и вонючий кофе. Через большое окно он наблюдал, позевывая, как Пауэлл-стрит постепенно наполняется людским потоком.

– Нет, вы только посмотрите на это! Когда-то ты был более разборчив в еде!

Он вздрогнул, услышав знакомый голос, словно его разбудили от спячки. На него, улыбаясь, смотрела Габриель, отдохнувшая, нарядная и веселая. На ней были светлые джинсы, белая блузка и кожаная курточка в талию, как тринадцать лет назад.

– Передай мне, пожалуйста, меню, – попросила она, усаживаясь напротив. – Хочу заказать что-нибудь более существенное.

– Ты следила за мной?

– Не так уж трудно тебя найти. Похоже, ты совершаешь паломничество по местам, где мы бывали с тобой в молодости. Помнишь, сколько порций мороженого мы тут с тобой съели на двоих? Я всегда оставляла тебе вишенку на взбитых сливках, тебе это нравилось. Когда-то ты находил меня очаровательной.

Мартен тяжело вздохнул и опустил голову.

– Зачем ты пришла?

– Хочу поблагодарить тебя за это. – Габриель протянула ему объемистую папку, которую он дал ей почитать накануне.

– Хорошо. Что еще?

– Просто вместе с тобой позавтракать!

Она подозвала официантку и заказала себе эспрессо, ванильную булочку с вареньем из красных ягод, яичницу «Бенедикт» с лососевой пастой. Мартен отвернулся к стене, сделав вид, будто его интересует оформление кафетерия: тут старались сохранить атмосферу шестидесятых – автоматический проигрыватель с пластинками, электрический бильярд, детали «Харли-Девидсона» в картинных рамах на стене вперемежку с фотографиями из фильмов с Джеймсом Дином и Мэрилин Монро.

– Этой ночью я многое узнала о своем отце, – произнесла Габриель. – Ты давно за ним охотишься?

– Несколько лет.

– Тебе не показалось странным?

– Что именно?

– Что тот, кого ты разыскиваешь, не кто иной, как мой отец…

Мартен нахмурился. Вопрос заставил его вспомнить события этой ночи. Да, действительно, трудно поверить в случайное совпадение, но какое еще может быть объяснение?

Габриель получила свой заказ и, как в старые добрые времена, разделила булочку на две равные части. И хотя Мартен отодвинул блюдечко с предназначенной для него половинкой, она сделала вид, будто не заметила, и продолжила разговор:

– Почему ты им заинтересовался?

– Я – полицейский, моя специализация – розыск похищенных произведений искусства, он – самый известный похититель картин и музейных ценностей. По-моему, это подходящее объяснение. – Он глотнул из чашки свой отвратительный кофе и поморщился.

– А что заставило тебя почувствовать к нему симпатию? – спросила Габриель, пододвинув к нему поближе свою чашку с эспрессо.

– Ничего. Кроме злости, я ничего к нему не испытывал.

– Может, было что-то особенное? Вспомни!

На секунду он задумался, потом рассказал:

– В феврале 2005 он похитил «Поцелуй» Гюстава Климта из музея в Вене. Это моя любимая картина и…

– Это наша любимая картина.

– Не пойму, к чему ты клонишь?

– А тебе не кажется странным, что почти сразу, как ты перешел на службу в отдел по борьбе с нелегальным вывозом культурных ценностей, он крадет именно эту картину?