Я не скажу тебе о сыне

Румяная женщина в белоснежном кружевом чепце и таком же переднике посмотрела на нас с улыбкой.

— Чего изволят господа?

Мы всё еще рассматривали витрину, не решаясь сделать выбор, и хозяйка стала предлагать сама:

— Может быть, попробуете эти поцелуйчики из взбитого с сахаром белка? Вам достаточно положить их в рот, и они рассыплются у вас на языке.

Она явно приняла нас за семейную пару. Я же, услышав одно только название пирожного, смутилась и покраснела.

— А может быть, десерт из жареных орехов с сахаром и фруктами? Или парфе из замороженных сливок с ванилью? Или мильфёй с клубникой — в нём целых тысяча слоёв тончайшего теста! Птифуры с десятком разных начинок! А вот нежнейшее бланманже! И крохотные канеле с карамельной корочкой! Или вишневое мороженое с теплым шоколадным соусом?

От одних только описаний я сглотнула слюну. А в глазах Андрэ появилось что-то похожее на панику — он явно хотел попробовать всё, но понимал, что не сможет этого сделать.

— Подайте нам парфе, три кусочка разных тортов на ваше усмотрение и, разумеется, мороженое, — сказал Этьен, догадавшись, что мы с сыном так и не сможем сделать выбор. — А всё остальное, что вы перечислили, упакуйте нам с собой.

— Будет сделано в самом лучшем виде, сеньор! — просияла мадам Донелли.

Мы сели за столик на выходившей на набережную террасе. Я чувствовала себя неловко и потому предпочитала молчать. А еще я ужасно боялась, что Этьен спросит что-то у Андрэ о его отце. И я впервые радовалась тому, что у сына еще не проснулась магия — а иначе, кто знает, вдруг Этьен сумел бы ее почувствовать.

Но мужчины беседовали на совершенно нейтральные темы — о кораблях и заморских странах, — и мое беспокойство отступило.

Я заметила во взгляде его величества, когда он смотрел на Андрэ, затаенную тоску — должно быть, в обществе маленького мальчика он особенно сожалел об отсутствии своих детей.

Я на мгновение представила себе, что было бы, если бы семь лет назад не случилось того письма о разводе и моего бегства. Наверно, мы бы часто вот так, втроем, гуляли по улицам Лимы, наслаждаясь свежим морским воздухом и посиделками в таких вот милых кафе. И выходили бы в море под парусом, чтобы полюбоваться закатом и дельфинами.

Я сглотнула подступивший к горлу комок и отругала себя за подобные мысли. Какой смысл теперь сожалеть о том, что уже недостижимо? И внимательность Этьена к моему сыну можно было трактовать совсем по-другому — всего лишь как способ войти в доверие к женщине, которая ему понравилась.

От одного этого предположения я сразу замкнулась в себе. Почти все десерты были съедены, и нам надлежало вернуться домой.

— Благодарю вас, ваше величество, за то, что уделили нам так много времени, — я постаралась, чтобы мой голос звучал и не слишком тепло, и не слишком холодно. — Но, право же, не стоило так баловать Андрэ.

Сын посмотрел на меня с укоризной, но я проигнорировала этот взгляд.

— О, это мне стоит благодарить вас, ваша светлость! — ответил Этьен. — Я давно уже не чувствовал себя таким счастливым. Если позволите, я отвезу вас домой.

Но я покачала головой:

— Не нужно, ваше величество. Наш экипаж ехал следом за нами.

Я позволила ему поцеловать себе руку и улыбнулась так, как улыбнулась бы любому знакомому мужчине — достаточно нейтрально, чтобы не возбудить никаких особых надежд.

Мы сели в свой экипаж, куда помощница мадам Донелли загрузила и огромную коробку со сладостями. Его величество стоял на тротуаре до тех пор, пока лошади не тронулись, и только тогда пошел к своей карете.

— Не правда ли, мамочка, его величество очень мил? — восторженно спросил Андрэ, повернув ко мне свою сияющую мордашку.

Я кивнула, но предпочла промолчать.

До площади Доблести мы добрались за несколько минут. Лакей помог нам выбраться из экипажа и забрал коробку, которую сын велел нести прямиком в столовую.

— Можно, мамочка, я позову на чай не только тетю Леони и тетю Велию, но и его милость, и мадемуазель Лауру? Уверен, они не пробовали и половину из того, что мы привезли!

Я взяла с него слово, что сам он воздержится от сладкого до самого вечер, и он, довольный, помчался в сторону флигеля.

— Вас ожидают, ваша светлость! — сообщил мне мажордом. — Его сиятельство граф Варгас сообщил, что прибыл из самого Анжерона, и я взял на себя смелость позволить ему подождать вас в библиотеке.

Главный маг Антарии! Значит, вот кого король Родриго прислал на переговоры с Этьеном!

Я почувствовала и страх, и любопытство, а потому не стала переодеваться, а отправилась прямиком в библиотеку.

Старый маг сидел в кресле с толстой книгой. Одной рукой он держал лорнет, а указательным пальцем другой водил по строчкам. При моем появлении он поднялся, и на его тонких бледных губах, едва различимых в белой бороде, появилась улыбка.

— Рад снова встретиться с вами, ваша светлость, — он отложил книгу и двинулся мне навстречу.

— А я очень рада, что в Линарию прибыли именно вы! — я сказала это вполне искренне. — Надеюсь, вы ждали меня не слишком долго?

— О, нет! — заверил меня он. — И в вашем доме отличная библиотека.