Я не скажу тебе о сыне

— Он потерял рассудок несколько лет назад — в ту пору он еще жил в центре Лимы. Говорят, он лишился важного поста при дворе его величества и не смог вынести этого. Да, люди быстро привыкают к власти и уже не могут без нее обходиться. А может быть, он свихнулся из-за того, что слишком много знал. Как бы там ни было, но у его семейства уже не было средств, чтобы содержать особняк на центральной площади, и они вынуждены были переехать в район поскромнее.

Я поблагодарила собеседника за информацию и, оставив ему монету, всё-таки направилась к дому маркиза. Отворившего двери слугу я попросила доложить обо мне его светлости, а когда тот ответил, что его хозяин не принимает, спросила, могу ли я побеседовать с кем-то другим.

— Если изволите, я доложу о вас племяннице его светлости.

Я назвалась наспех придуманным именем, и уже через десять минут сидела в гостиной напротив молодой девушки, одетой скромно, но со вкусом.

— Простите, сударыня, — печально улыбнулась та. — Мне сказали, что вы хотели поговорить с его светлостью, но, боюсь, мой дядя сейчас — не самый лучший собеседник.

— О, как жаль! — воскликнула я. — Я прибыла в столицу издалека всего на несколько дней. Мой отец, которому его светлость когда-то оказал большую услугу, просил меня поприветствовать его лично и передать ему несколько слов, которые папенька полагает очень важными. Быть может, я смогу хотя бы взглянуть на вашего дядю, мадемуазель?

Она пожала плечами:

— Почему бы и нет? Мой дядя очень скучает без прежнего круга общения. Его сейчас редко кто навещает, а он весьма любит поговорить. Пойдемте, я провожу вас — его светлость работает в своей небольшой мастерской.

— Работает? — удивилась я. — В мастерской?

Странно было услышать о работающем в мастерской маркизе.

Девушка тихонько рассмеялась:

— Должно быть, вы знаете, что некогда мой дядя был главным магом Линарии. Мне иногда кажется, что он полагает, будто до сих пор занимает эту должность. Он делает какие-то амулеты, которые, по его словам, обладают огромной силой. Правда, боюсь, эта сила на самом деле — только в его воображении. Но, прошу вас, не судите его строго — он всегда старался заботиться об интересах Линарии и всё еще пытается это делать — пусть и таким странным и одному ему понятным способом.

— Но отчего же такого преданного патриота отправили в отставку? — полюбопытствовала я.

Но на этот вопрос ответить девушка не смогла.

— Не знаю, сударыня. Мне тоже всегда было обидно за дядю. Думаю, в одной из придворных интриг он встал не на ту сторону, на которую следовало.

Она проводила меня до большого и просторного помещения, которое действительно оказалось мастерской — здесь были расставлены верстаки и разложены самые разнообразные инструменты, назначение большинства из которых было мне неизвестно.

— Если не возражаете, я вас оставлю, — шепнула мадемуазель Дюбуа. — Мне нужно распорядиться насчет обеда. И прошу вас, не бойтесь — дядя совсем не опасен. Он полностью погружен в свои мысли, и если вы хотите получить ответы на какие-то вопросы, то вы вряд сумеете этого добиться.

Она удалилась, а я, обозначив покашливанием свое присутствие, храбро направилась к сидевшему за столом у окна старику.

— Здравствуйте, ваша светлость!

Его седые волосы были длинны и не очень ухожены, а одет он был не как вельможа, а как ремесленник — рубаха из грубой ткани, фартук и протертые на коленях штаны. В худых и заметно трясущихся руках он держал какой-то темно-фиолетовый камень, который и шлифовал в этот момент — надо признать, весьма ловко.

В ответ на мое приветствие он поднял голову, и я поразилась силе того взгляда, который он на меня устремил.

— Вы от его величества? — с живостью спросил маркиз, и в темных глазах его заплескалась радость.

Я предпочла дать ему возможность думать по этому поводу, что ему будет угодно, и он торжествующе рассмеялся:

— Я был уверен, что его величество вспомнит обо мне! Я говорил своей непутевой племяннице, что меня еще вернут ко двору! Король знал, над чем я работаю! Он был уверен в том, что я сумею это сделать! Эллинары всегда нуждались в такой защите! И поверьте, сударыня, это — лучший амулет из тех, что когда-либо делали маги!

Он сунул мне в руку тот камень, что в его руках уже стал идеально отшлифованной пластиной.

— Вы должны передать это его величеству как можно скорее, сударыня!

Я пообещала ему сделать это, и он довольно потер руки.

— Мои враги зря торжествовали! Они полагали, что убрали меня со своего пути — оболгали перед его величеством, а тот поверил их доносам. Но в глубине души король всегда знал о моей преданности! И теперь, не сомневайтесь, он снова сделает меня главой Совета магов!

Пока я не выловила ничего полезного из потока его слов, и потому решила направить его мысли в нужное мне русло.

— Кто же осмелился оболгать вас, ваша светлость? И в чём они обвинили вас?

Он сделал мне знак сесть на скамеечку рядом с ним и заговорил чуть тише: