Я не смогла, и ты не сможешь тоже (СИ)

Значит, прием. Очень мило. Придется просить Игоря – в последние годы он единственный сопровождал ее на все светские мероприятия, организованные матерью. Она даже спрашивала, когда они поженятся, вызывая этими вопросами истерический смех со стороны Ольги и интеллигентное пожатие плечами у Игоря.

Поженятся они, как же. Жди, мамочка. Жди и надейся. Бантыш-Каменский и Будина – отличная партия, чудесная семья, кудрявая девочка и светловолосый мальчик, семейные фото в журнале Эсквайр и загородный дом в Барвихе.

Так все и будет. Кроме Бантыш-Каменского. И кроме Будиной.

-Как можно было умудриться превратить свою жизнь в ЭТО? – Спросила Ольга у отражения в серебряной чашке. – Ну как, а?

Чашка безмолвствовала. Ольга вздохнула, сделала глоток кофе и открыла холодильник. Йогурты, сыр, какие-то мерзкие кусочки чего-то желтого в желтом же рассоле, цветные коробочки с желе и целые грозди разнообразных фруктов.

Еду покупала домработница. Она приходила два раза в неделю, пока Ольги не было дома, привозила целые сумки еды и убирала квартиру. Работа у нее была непыльная – от одной Ольги грязи все равно было мало, а продукты она выбирала на свое усмотрение.

Пусть будет банан. Банан и кофе – чем не аристократический завтрак? И сигареты, конечно, куда ж без них.

Со всем набором Ольга уютно устроилась на подоконнике, и принялась есть, поглядывая вниз на спящий Камергерский. Сидеть было тепло и комфортно – за окном вовсю бушевал осенний ветер, от него даже окна слегка потрескивали, а у Ольги был теплый халат, купленный за бешеные деньги в Германии, серебряная чашка кофе, банан и сигарета. И жизнь уже не казалась такой уж отвратительной штукой.

-Может, дачу купить? – Спросила Ольга у чашки. – Хотя зачем мне дача? Огурцы зажать?

Она представила, как стоит над грядкой, согнувшись – в руке тяпка (Или что там еще бывает? Грабли?), на голове косынка, по спине – капли пота. Дачница.

Их дача, на которой Ольга была от силы раз десять за все детство, не предполагала ни грабель, ни тяпок. Она была под Тверью, где-то между Москвой и Питером – большой участок с соснами, деревянный дом, дорожки, выложенные плиткой и – газон, газон, один сплошной газон.

По газону ходить было нельзя. Пятилетняя Ольга один раз попробовала – интересно было ощутить пятками траву. Она встала прямо на газон, босая, и завороженно высунула язык – ощущения были волшебные, фантастические, трава щекотала голые подошвы и пахла чем-то до ужаса приятным.

-Ты должна соблюдать правила, - сказала мама, обнаружив счастливую Ольгу на газоне и за ухо ведя ее в дом. – Если сказано «нельзя» - это означает именно «нельзя», и ничего другого. Есть этикет, Ольга, и его нужно соблюдать.

От маминого «этикета» хотелось немедленно разрыдаться, а позже – когда Ольга стала постарше – застрелиться. Шашлыков на даче никто не жарил – это было плебейство, на речку купаться не ходил – «С ума сошла? С деревенскими на один пляж?», огурцов не выращивал и падающие с редких деревьев яблоки не собирал.

На даче устраивали «приемы», принимали гостей, наряжались в смокинги и пили шампанское из высоких бокалов. И дышали воздухом. Это так и называлось – «поехать подышать воздухом». Дышать следовало сидя на веранде с прямой спиной и читая умную книжку. И так целыми днями.

Ольга одним глотком допила кофе и закурила.

-Что это ты так разозлилась? – Подумала она. – Тебе тридцать лет, и если хочется завести дачу и стоять на ней задом кверху – пожалуйста, никто не мешает.

Никто не мешает. Ну да.

Она еще раз вздохнула и пошла одеваться и звонить Игорю.

Прием в честь прадеда оказался традиционно скучным и не менее традиционно глупым. Ольга с Игорем опоздали на полтора часа, и все равно еще ничего толком не началось. Группы людей толпились кругом – часть групп у входа в особняк на Покровке, часть – уже внутри, в большом зале.

Ольга огляделась. Ей хотелось быстро подойти к бабушке, быстро поговорить с мамой и немедленно смыться отсюда. Подальше от огромного портрета прадеда, стоящего на столе и украшенного цветами – как будто тут похороны! Подальше от натянутых улыбок родственников, подальше от этой напомажено-искрящейся толпы.

-Потерпи, - шепнул Игорь, крепко держа ее под руку. – Это все быстро закончится.

Она улыбнулась в ответ. Когда-то она была бы благодарна за поддержку, но теперь хорошо знала – грош цена этим словам, и этой руке, зажавшей ее локоть, и даже очень дорогому костюму – тоже грош.

-Игорь? – Какая-то странного вида тетка бросилась им навстречу, сильной рукой отстранила Ольгу в сторону и обняла Бантыш-Каменского за шею. – Вот уж не ожидала тебя здесь встретить!

Ольга с интересом смотрела, как тетка крепко обнимает ее кавалера, как треплет его идеально уложенные волосы и даже целует в чисто выбритую щеку. Странно, но Игорь, кажется, тоже обрадовался – обнял в ответ, расцвел улыбкой, даже – похоже – искренней.