Я не смогла, и ты не сможешь тоже (СИ)

Тетка была… странная. Вот если есть странные – то они должны выглядеть именно так. Коротко стриженная, какой-то белесый ежик на макушке, одетая в длинное черное платье из прошлогодней коллекции D&G и в ужасные белые туфли на высоком каблуке. На открытом плече – татуировка в виде какой-то неведомой зверушки, а на голени еще одна – змея или нечто подобное.

Она повернулась к Ольге и та смогла рассмотреть лицо. Обычное лицо, ничего особенного – брови не белые, значит ежик на макушке – крашеный. Глаза тоже обычные – темно-коричневые, обрамленные слегка подкрашенными ресницами. И губы, губы! Ольга готова была простить все, даже татуировки, но ярко-красная помада на и без того полных губах – это уже было слишком.

-Ольга, разреши представить тебе Ларису Андрееву – мою старинную подругу. Лара, это Ольга Будина – моя коллега по работе.

Ольга почувствовала, как дергается уголок ее рта. Коллега по работе. Ну-ну.

-Очень приятно, - она легко кивнула Ларе, вцепившейся в руку Игоря.

-Ага, - согласилась та, осматривая ее с ног до головы. – Коллега, значит. Ну-ну.

Ольга подняла брови. Игорь засмеялся.

-Извини, - сказал он Ольге доверительно. – У Лары с юности большие проблемы с политесом.

-Нет у меня никаких проблем, - возразила Лара. – Политеса нет и проблем нет. Так кто вы на самом деле? Подруга жизни?

Ольга смотрела на нее и молчала. Она не любила таких людей и не понимала, как себя с ними вести.

-Нет, на подругу жизни вы не тянете, - продолжила тем временем Лара. – Просто подружка? Тоже вряд ли. Любовница?

Игорь улыбался, а Ольга скинула с себя оцепенение, повела плечами и, указывая подбородком направление, показала на портрет.

-Это мой прадед, - сказала она холодно. – Я Ольга Будина, и раз уж вы явились на этот прием, то эта фамилия должна о чем-то вам говорить.

Лара должна была смутиться, обязательно должна, но не смутилась. Она прищурилась на Ольгу, перевела взгляд на портрет, и снова на Ольгу. И вдруг схватила ее за руку и потащила за собой, на ходу бросив Игорю: «Я попозже ее тебе верну».

Ольга окончательно перестала понимать происходящее. Она вынуждена была идти быстро – Лара крепко вцепилась в ее руку, и если бы Ольга попыталась снизить скорость, то унизительно споткнулась бы – и скорее всего, даже после этого Лара продолжала бы тащить ее за собой.

-Что вы себе позволяете? – Возмутилась Ольга, когда Лара наконец затащила ее на балкон и почти швырнула к стене.

-Извини, - улыбнулась она. – У меня руки сильные, не всегда могу рассчитать прилагаемое усилие.

-Ты кто? – Ольга вытряхнула из сумочки сигареты и со злостью посмотрела на обладательницу сильных рук. – Дворник, что ли?

Лара расхохоталась. Она смеялась долго, красиво и вкусно – Ольга даже засмотрелась.

-Я врач, - сказала она, оборвав смех. Пока она смеялась, Ольга успела найти наконец зажигалку в сумке и закурить. – Хирург.

И жестами показала нечто, похожее на распиливание досок.

-Хирург, - повторила Ольга удивленно. – И что ты здесь делаешь, в таком случае?

-А что? – Улыбнулась Лара и вытащила из Ольгиной пачки сигарету. – Чтобы попасть на такой прием, надо быть обязательно Ксенией Собчак? Твой прадед был как раз хирургом, а вовсе не Собчаком. Ты что-нибудь об этом слышала?

Ольга смутилась. Она-то привыкла видеть на маминых тусовках отнюдь не врачей, и ей даже в голову не пришло, что чествовать память прадеда придут именно врачи.

-Ладно, - сказала она. – Ты хирург, прадед был хирургом, но я-то не хирург. Зачем ты меня сюда притащила?

Лара сложила губы трубочкой и с силой втянула в себя дым. А потом так же, трубочкой, выдохнула его обратно.

-Я консультирую твою бабушку. Ну как консультирую… На самом деле они с твоей мамой, похоже, просто морочат мне голову и не дают уехать домой. Вот я и решила спросить у тебя – бабка действительно больна или придуривается?

Никто. Никогда. Не называл Ольгину бабушку бабкой. Никто. Никогда. Не применял к ней термин «придуривается». Никто и никогда.

Все это пронеслось в Ольгиной голове за одной мгновение, а потом она вдруг вздрогнула – от живота к горлу, и рассмеялась. Хохотала, держась одной рукой за ограждение балкона, а другой – за Лару, задыхалась, но не могла остановиться.

Бабка. Придуривается.

Это бабушка-то, которая спать ложится не в ночнушке, а в пеньюаре? Это бабушка-то, ежедневно читающая сайт «Светские новости», чтобы быть в курсе? Это бабушка-то, которую почтальон называет исключительно госпожа Будина? Придуривается?

Лара спокойно ждала, пока она прекратит смеяться. Докурила и тут же достала еще одну сигарету из Ольгиной пачки.

-Ну так что? – Спросила она, когда позывы смеха стихли. – Придуривается или нет?

-Не знаю, - честно ответила раскрасневшаяся Ольга. – Я с ними давно не живу, и совершенно не в курсе бабушкиных болезней. Но если ты зачем-то им нужна – то вполне может и… придуриваться.

Лара кивнула.

-Жаль, - сказала она доверительно. – Устала я от этой поездки, как собака. А послать их и уехать – как-то не по-человечески. Этика и все такое, понимаешь?

Ольга понимала. Вся ее жизнь была наполнена этикой и всем таким. Или этика и этикет – это разное?