Я не свидетель

После этой записи через интервал шел постскриптум — приписка, сделанная спустя девять лет, но почему-то в этой части дневника. Читая ее, Левин понял, что она сюжетно как бы завершала предыдущий дневниковый отчет:

«Выполняя волю доктора Клеффера, письмо я вскрыл после его кончины. То, что я узнал, потрясло. Стало понятно, почему доктор Клеффер назвал Иегупова негодяем, предупреждал остерегаться его. Из письма доктора Клеффера я узнал, что возил в пакетах какие-то важные документы. Добывал их Иегупов. Но вместо того, чтобы покупать их за деньги, которые я передал ему, Иегупов просто убивал владельцев бумаг, а деньги присваивал. Огромные суммы. В этом свете я выглядел простым обманутым фельдъегерем, не подозревая, что кровь невинных жертв и на мне»…

Теперь то, что написал Агафонов в своей книге о старорецких убийствах и что написал Кизе в дневнике, сошлось для Левина в одну нить: Иегупов убийца, жертвы — бывшие промышленники, богатые купцы, те, кого сегодня принято называть бизнесменами. Похищались только какие-то бумаги, важные документы. Какие? Кизе об этом не пишет, поскольку и сам не знал, а Клеффер не посчитал нужным посвятить его даже в последнем своем предсмертном письме, несмотря на его исповедальный характер.

38

На улице мысли Левина переключились на другое. Ни для него, ни для Анерта в сущности не имеет значения, чем занимался молодой Кизе в Старорецке в 1918-м году. Выяснение этого выходило за рамки задачи, поставленной Анертом. Услуги бюро Анерт оплачивал лишь в пределах выяснения обстоятельств гибели его дяди оберста Алоиза Кизе в советском плену, и места, где он захоронен. Но думая о завершающем письме, которое предстоит написать в Мюнхен, Левин решил все же сообщить Анерту и о том, чем занимался господин Кизе в Старорецке в 1918-м году, возможно, не ведая всего, поскольку ему, тогда еще сопливому офицерику, по молодости лет не доверяли таких государственных секретов. А если бы доверили? Отказался бы?.. Вопросец! Дальше предстоит деликатное — о месте захоронения Кизе. «К сожалению, могила вашего дяди не сохранилась. Умиравших военнопленных хоронили на участке поля, примыкавшем к еврейскому кладбищу, разрушенному немецкими оккупационными властями. Впоследствии на месте этого кладбища и захоронений были построены заводские корпуса». Что ж, вполне.

Имелась еще одна деталь, занимавшая Левина. Прояснить ее, как он понимал, уже не удастся: не слишком ли высока цена, которую уплатили бывшему директору коммерческого училища Францу Тюнену — покупка дома и счет в банке — за предоставление крова Алоизу Кизе и за две-три поездки, когда тот болел, в Москву с пакетами от Иегупова? Может быть, Франц Тюнен оказывал еще какие-нибудь услуги? А Клеффер, да и сам Кизе в своем дневнике умолчали об этом? Ведь не случайно две важных странички дневника были вырваны и хранились отдельно… Но гадать уже бессмысленно…

39

В субботу Левин пришел к профессору Нироду, с порога начал извиняться, что задержал книгу.

Старик только кивал, выслушивая извинения, и когда уселись в кресла в мрачноватом кабинете, спросил:

— Интересно?

— Да, очень.

— Всю книгу прочитали или только то, что вас интересовало?

— Всю.

— А что вас конкретно интересовало?

— Очерк «Старорецкие убийства».

— Что-нибудь извлекли для себя полезное?

— Почти все, что хотел.

— Почему «почти»?

Левин подробно напомнил старику содержание очерка.

— Так что вам еще не ясно? — спросил Нирод.

— За какими бумагами охотился Иегупов, — и Левин пересказал те странички дневника Кизе, которые тот когда-то вырвал и хранил отдельно.

Старик слушал, шевеля губами, словно повторял слова Левина или что-то читал по складам, затем задумался, долго молчал, наконец произнес:

— Жертвы Иегупова — бывшие промышленники, крупные коммерсанты, купцы, акционеры, — он сделал паузу. — Случай похожий… По Брестскому мирному договору Советское правительство взяло обязательство оплачивать все русские ценные бумаги, предъявляемые Германией. — Он подошел к книжным полкам, поискал глазами. — Возьмите стремянку, полезайте, слева вторая полка сверху. Там книга с салатовым корешком. Видите? Достаньте ее.

Левин вскарабкался, вытащил книгу, подал Нироду. Тот, полистав, нашел нужное ему и стал читать вслух: