Я не умру (СИ)

   - Тебе не поверят, - сказал он. - Мастер Нерон быстро обо всем догадается. Ты не умеешь врать, малец. Если захочешь обмануть служителя дагулов, то выдашь и меня, и себя. Я окажусь в казематах. Ты этого хочешь? Давай купим, наконец, эти проклятые чернила и вернемся в астулу. Там хотя бы безопасно.

   Исхак фыркнул.

   - Мы должны найти лжепророка!

   - Я никому ничего не должен. И не намерен умирать из-за твоей прихоти.

   - Я твой хозяин!

   - И что это меняет?

   В этот раз моргнули все жар-камни на рынке. Исхак оторвал взгляд от лица бывшего дворцового министра и попытался понять, что произошло. Показалось? Или свет действительно погас на долю секунды? Он собирался извиниться перед Квинтом, когда чернильная тьма обрушилась на Юменту.

   Всё произошло мгновенно: Исхак вновь повернулся к мужчине, открыл было рот, и весь мир растворился в темноте. "Я ослеп?" Где-то поблизости закричали люди. Он в панике попытался найти руку бывшего дворцового министра, однако пальцы хватали лишь пустоту.

   - Квинт, ты где?

   Слова потонули в испуганном реве толпы.

   Только сейчас Исхак понял, каким удушающе горячим и влажным был воздух. Язык царапался о сухое небо. Пахло потом, мочой и мусором. Выставив вперед трясущуюся руку, мальчик сдвинулся с места. Стараясь не позволять страху вырваться, он еще раз позвал Квинта. Илот не откликнулся.

   Маленький подленький голосок проснулся внутри и принялся нашептывать, что бывший дворцовый министр сбежал, что тьму наслали лжепророки. Исхак попытался выкинуть из головы дурные мысли, однако ничего не получилось. Дыхание сбивалось. Волоски на коже улавливали малейшие движения воздуха. Противный липкий страх сковывал тело, не позволял думать логически.

   Хотелось сорваться с места и бежать-бежать, пока лоб не расшибется о стену, пока пальцы не вцепятся во что-нибудь твердое.

   "Успокойся, дурак. Старейшины сейчас вернут свет. В конце концов, сам Безымянный Король в Юменте. Богочеловек зажжет жар-камни".

   Подленький голос заметил, что лжепророки уже давно всех перерезали. Иначе откуда появилась чернильная тьма?

   Кто-то из горожан пронесся мимо Исхака, обдав его упругой волной горячего воздуха. Предчувствие скорой гибели становилось всё острее. Паршивое предчувствие... Время растянулось: секунды превратились в часы. Казалось, с момента наступления тьмы прошла уйма времени. Исхак пытался подбодрить себя, что вот-вот вспыхнут жар-камни, надо лишь немного подождать... И ничего не менялось.

   Чем дальше он продвигался, тем сильнее ощущал нечто неправильное в происходящем: за всю существование Нижнего Города свет никогда не гас. Даже в тяжелое время войны с монстрами-червями Универса. Даже когда впервые погиб Безымянный Король. Даже когда дагул Сир рухнул с небес.

   Исхак замер. Пальцы наткнулись на что-то и продолжили изучать непонятную вещь. Гладкое, холодное и широкое. Стойка торговца! Мысленно поблагодарив всех богов, мальчик еще раз окликнул Квинта. Тот словно испарился.

   Из тьмы раздался отчаянный женский крик, полный боли. Только коснувшись стойки, Исхак осознал, что его окружала сотня звуков: топот ног, надсадное дыхание горожан, треск ломаемых костей, хриплые проклятия торговцев, плеск воды. Люди, оказавшись в непривычной ситуации, только и делали, что орали и крушили всё на своем пути.

   "Надеюсь, меня не столкнет какой-нибудь бегущий напролом идиот".

   Страх понемногу уходил. Исхак осознал, что уже был в подобной ситуации: когда возвращался из камеры бывшего дворцового министра, жар-камни погасли в казематах астулы старейшин. И он тогда как-то смог их зажечь. Может, и в этот раз получится? Но как?

   "У тебя ничего не выйдет. Ты слаб и слишком юн".

   Отогнав подобные мысли прочь, Исхак сосредоточился. Возможно, помогут молитвы огня. Нужные слова сами выплыли из глубин памяти. Оставалось их только озвучить. Всё получится, нужно только попробовать. Хуже не станет. Исхак принялся молиться не заученно-уставными фразами, выжженными в "Бревиариях дагулов" Квинта Эмилия, а искренне, слова пошли от сердца. Руки сами принялись делать сложные и странные пассы, ловя в воздухе невидимые частицы энергии.

   Исхак глубоко вздохнул и задержал дыхание, выжидая нужный момент. Затем выплюнул последнее, главное слово молитвы. Порыв жгучего воздуха опалил лицо.

   "Я смогу. Должен".

   Белый свет полыхнул из глаз и рта. Никогда раньше Исхак не чувствовал, как столь мощная сила проходит через него. Его вопль полетел по Юменте, наполняя сердца горожан суеверным страхом.

   Исхак словно разделился на две части: одна его часть полыхала огнем, охватившим все тело, другая вырвалась из Нижнего Города и теперь неслась к звездам. Он по-прежнему видел все обычным зрением и в то же время мог смотреть сквозь предметы, сквозь землю. Картинки складывались в мозгу, перемешивались.