Я ненавижу магические академии

– Тарни у Ясперса, – сказала Фелан, хоть я ее ни о чем не расспрашивала. – Ему нужна подпись ректора на ходатайстве о передаче твоего грифона на временное содержание в нашу Академию.

– Майзи? – радостно ахнула я. – И я ее увижу?

Кудзимоси в этот момент я почти любила. Какой он замечательный… декан.

– Если все получится, как Тарни планирует, – охладила она мой пыл. – Но у Тарни всегда все получается! – тут же она добавила с гордостью в голосе.

Разговаривать мне с подружкой моего декана было особенно не о чем, но тут я вспомнила про сегодняшнее происшествие с Эленой, которая так и не появилась больше на занятиях. Наверно, пострадала сильно, а я про нее сегодня и не думала, меня больше заботило письмо да Фиффи.

– Фьорда Керрингтон, а вы не знаете, с Эленой Чиллаг все обошлось?

– Да что с ней случится-то могло? – удивленно ответила Фелан. – Отмыли, у целителей осмотрели. Успокоительным зельем напоили. Все с ней в порядке.

– Просто она на занятиях больше не появилась, – пояснила я. – Вот я и подумала, вдруг что серьезное.

– Она на занятия вообще ходить не любит, – улыбнулась Фелан. – Да ей и не нужно. Ее сюда с одной целью отправили – замуж выйти, а для этого учиться не обязательно.

Как выяснилось, очень даже обязательно, а то можно вылететь, даже первой сессии не дождавшись. Иной раз за всю лекцию я слышала лишь несколько знакомых слов, да и те в сочетании с кучей непонятного ясности не вносили. Тут я вспомнила, что не взяла лекции для декана и загрустила. Хотя в моей ситуации трудно было сказать, что лучше – посмотрит он, что я там написала, или не посмотрит.

– Фабиан сказал, что твоему адвокату удалось договориться о твоей встрече с родными. Как они там? – спросила она меня.

– Я только бабушку видела. А она у нас несгибаемая, – гордо ответила я.

Да, бабушку каким-то жалким обвинением на колени не поставить.

– Хайдеггер все за твоего брата хлопотал, даже до того, как ты его невестой стала, – заметила Фелан. – Ходил, подписи собирал у всех, кто Бруно знал. Но так все эти характеристики и пропали у следователей. Думаю, адвокату надо об этом сказать.

– Наверное, характеристик было очень много, – гордо сказала я. – Ведь Бруно такой замечательный, его все любили.

– Не скажи, – Фелан протянула звук «а», как будто это был горький леденец от боли в горле – и выплюнуть хочется, и нельзя. – Твой брат иной раз мог очень сильно обидеть своими рассуждениями о расовом превосходстве людей и чистоте крови собственной семьи.

– Это всегда было предметом нашей гордости, – несколько смущенно сказала я. – Берлисенсисы знают свою родословную почти за тысячу лет, и она всегда была безупречной.

Как-то неудобно мне было говорить такие вещи Фелан, даже несмотря на то, что она мне не очень-то и нравилась. С другой стороны, девушка наверняка не раз думала о собственной ущербности, да и встречалась она с таким же метисом, как и сама. Кудзимоси, конечно, целуется много лучше Антера, но у него же хвост!

– А что Берлисенсисам больше гордиться нечем, кроме как чистотой крови? – едко спросила Фелан. – В нашей Академии учится большое количество полукровок, не думаю, что им такие рассуждения приходились по нраву.

– Вряд ли Бруно говорил такие вещи в присутствии посторонних, – неуверенно сказала я. – А друзья у него всегда были из семей нашего круга, а там тоже не приняты межрасовые браки.

При этих словах я почему-то вспомнила Антера. Их семья тоже заботилась о собственной родословной, но это не помешало моему жениху оказаться не очень порядочным фьордом. Похоже, в их семье о чистоте крови заботились много меньше, чем о счете в банке и чистоте намерений.

– Между прочим, у твоего брата была девушка из тех самых посторонних, – зло сказала Фелан. – И он ей даже предложение сделал. Но с условием, что она пройдет через пластическую операцию и удалит те самые межрасовые признаки, которые ему жениться мешали, а встречаться – нет. Вот так.

В ее руках с треском сломался карандаш, который аспирантка крутила. С таким же треском рушились мои представления о старшем брате. Я не могла поверить, чтобы он мог даже встречаться с кем-то, не подходящим нашей семье, а уж то, что он сделал предложение полукровке, для меня вообще было чем-то нереальным. Наверно, он ее очень любил, если пошел на такое. А вот она… Я уже открыла рот для ответа, как в кабинет влетел Кудзимоси с папкой в руках. Был он очень недоволен, и даже хвост его нервозно бил по краю мантии. Я невольно на это засмотрелась и выпалила:

– Если бы та девушка любила моего брата, то она непременно бы согласилась купировать хвост.

Кудзимоси от неожиданности застыл на месте а потом недовольно сказал:

– С чего вдруг избранница вашего брата должна себя уродовать? Скажите на милость, чем это вам помешал столь совершенный орган, как хвост? Зависть спокойно спать не дает?

Фелан прыснула, а я подумала, что этот точно ради любви ни с какой частью тела не расстанется. Скорее, свою избранницу отрастить заставит, если у нее в чем недостача будет. Уши – для гармонии, хвост – для противовеса.

– Давайте ваше письмо, – хмуро сказал Кудзимоси.