Я ненавижу магические академии

Я затравленно озиралась в страхе встретить в таком неподходящем месте кого-нибудь из друзей семьи с детьми. Но знакомых не было, зато оказалось, что мы здесь – совсем не единственная парочка, да и тенистые аллеи выглядели очень романтично. Я успокоилась и подумала, что здесь же наверняка есть куча укромных уголков, вполне подходящих для проверки. Вот, например, в брошюрке такая милая картинка беседки посреди озера, названного Лебединым. Лебеди наверняка должны навести Кудзимоси на правильные мысли. Пока он лишь смотрел на меня с хитрым выражением на лице и ждал ответа. Думал он явно не о повторном тестировании.

– Предлагаю пойти сюда, Тарниэль, – я изящным жестом указала в брошюрке выбранное место.

Да, там он точно не отвертится. Ажурная беседка, символические птицы, плеск воды и хвост, обвивающийся вокруг моей талии… Какой хвост, боги? Опять я думаю совсем не о том!

– С превеликим удовольствием, Лисандра, – ответил он. – Только что-то вы очень мрачная, – он остановил катящего по аллее свою тележку мороженщика и купил две порции в вафельном рожке. – Угощайтесь, дорогая. Я заметил, что у всех детишек, кому родители купили мороженое, настроение резко поднялось вверх.

Мороженое я любила, но вот этот намек на детишек и родителей мне совершенно не понравился. Похоже, декан никак не может забыть моей фразы, что он мне почти как отец. Кроме того, есть на улице? Это же совершенно неприлично! Но этот нахал не стал слушать моих протестов, а попросту всунул мне в руку угощение. Пришлось есть, а то ведь растает, потечет, а девушка с капающим мороженым выглядит крайне непривлекательно.

По дороге мне пришло в голову, что необязательно ведь в беседку идти – вокруг столько аллей и аллеек, на которых не так уж и много людей, а если зайти поглубже, наверняка никого не будет. Я начала оглядываться в поисках подходящего поворота, как вдруг мой взгляд зацепился за вольер с кошачьими. Парочка тигрят, уже довольно крупных, играли друг с другом, иногда пытаясь привлечь к этому достойному делу и мать. Она стоически терпела, только когда уж ее совсем сильно прихватывали острыми зубками за хвост, шлепала лапой чересчур разошедшихся отпрысков. Те отскакивали и начинали играть только друг с другом. Это смотрелось так уморительно, что я невольно задержалась, а потом подошла поближе.

– Лисандра, может быть, вас на плечи посадить, чтобы лучше было видно? – раздался ехидный голос Кудзимоси.

И мне так захотелось ответить ему согласием, чтобы посмотреть, как он выкручиваться будет. Остановило меня только то, что я совсем не уверена была, что он этого не сделает, а на мне все-таки юбка.

– Спасибо, Тарниэль, вы так любезны, – ответила я с ласковой улыбкой и чуть-чуть к нему прижалась – пусть настраивается на правильные мысли.

Но уходить от тигрят все равно не хотелось, так что мы там еще немного постояли, пока мороженое не закончилось, перед тем как направиться к вожделенной беседке. По дороге нам постоянно попадались замечательные аллейки, но все они были столь оживленными, что искать там уединения было глупо. Вся надежда была на лебедей. Я старалась не смотреть на встречающиеся вольеры, хотя там было столько интересного. Вот протестирую, тогда и посмотрю. А то отвлекусь, к примеру, на вот этих миленьких енотиков, и все время, отведенное на Кудзимоси, закончится. Но перед енотиками я все-таки не устояла, убеждая себя, что до закрытия Зоосада еще далеко, а когда начнет вокруг темнеть, обстановка станет еще более романтичной. Но после енотов я не отвлекалась уже ни на что, направляя своего спутника в нужную мне точку.

– А почему вам так к лебедям хочется, Лисандра? – заинтересовался Кудзимоси.

– В вашей брошюрке такая красивая картинка, Тарниэль, – томно сказала я ему, – что я просто не прощу себе, если не увижу все это вживую.

И беседка вполне оправдала мои ожидания. Такая небольшая, уютненькая, с частой решеточкой деревянных планок, через которую очень хорошо было все видно, но которая прекрасно скрадывала все движения внутри, особенно если встать как-нибудь между проемов, к которым уже начали подплывать лебеди, оживившиеся при нашем появлении.

– Какие они изящные, – проворковала я, подвигаясь поближе к Кудзимоси и поднимая голову так, чтобы ему удобно было меня целовать. – Не зря же их считают символами настоящей любви.