Я ненавижу тебя! 3 и 4 книги

Одно радовало, что она услышала по телевизору информацию о том, что Герман, вступает в наследственные права и меняет фамилию на фамилию отца. Он теперь тоже Лисовский. А это означало, что, то ранение, как и говорил его дядя, действительно было случайностью, и внутрисемейной ссорой.

«Да уж, кто-то матами друг друга кроет, кто-то на кулаках дерется, а в этой семье друг в друга стреляют из пистолетов. Хороша семейная ссора, ничего не скажешь», – мысленно злилась Лина, когда вспоминала о том, в каком ужасном состоянии был Герман.

«Ой, да ладно, он всегда себя вел, никак подчинённый, а как хозяин, видно же было, что он один из них», – услышала она как-то случайно разговор между врачами клиники.

И сама, тоже задумалась об этом. Герман ведь действительно вел себя всегда так, будто является хозяином если не всего, то какой-то части холдинга Лисовского, точно. Но она думала, что он просто владеет небольшим процентом акций, вот поэтому и взгляд такой тяжелый. Будто за свое радеет, а не за чье-то чужое.

Ей бы держаться от него подальше, забыть, как страшный сон. Он ведь забыл, и даже видеть не желает, раз ее не пускают к нему. А она пыталась, каждый день пыталась пройти, чтобы объяснить, как все было на самом деле, но он не хотел ее видеть. Он не желал с ней разговаривать. И с каждым днем от этого Лине становилось на душе еще горше. Ведь ее считали предательницей. А она никогда не была предательницей!

Сегодня, когда Лина опять попыталась пройти к нему, один из охранников, вдруг отвел ее в сторону, и намекнул, что над ней уже вся клиника смеется и откровенно считает полоумной, и более того, ходят слухи, что ее могут уволить, если она не прекратит выставлять себя дурочкой, бегающей за самим Лисовским.

Но Лина ничего не могла поделать. Она же просто хотела с ним поговорить, только поговорить, только увидеть одним глазком. А какая у него теперь фамилия, ее мало беспокоило.

Лина иногда, и сама ловила себя на мысли, что стала похожа на одержимую. В одном заграничном романе она читала, что подобных ей людей называют «сталкерами», но это в основном, когда мужчины преследуют женщин.

«А она кто? Сталкерша, наверное?» – с горечью иронизировала сама над собой девушка.

Но остановиться она не могла, потому что давно уже не понимала себя и не желала понимать.

Она даже не знала четко, о чем будет с ним говорить, когда увидит. Нет, понятно, что расскажет, как все было и вернет деньги, или узнает хотя бы номер счета, куда их перевести.

Но в остальном…

Где-то на подсознательном уровне она хотела большего. Хотела опять увидеть его взгляд, ощутить на себе его сильные руки, губы. Ту эйфорию, которую этот мужчина мог ей дарить.

Когда-то давно она читала статьи в интернете о том, как химия работает в организме человека. Как гормоны, выделенные благодаря возбуждению, дурманят мозг, похлеще любого наркотика. И в момент наивысшего наслаждения, человека запечатлевает на своем партнере, который как раз и дарит эти самые ощущения, как самый настоящий наркодилер. И после этого в организме будут происходить физические ломки, да-да процесс именно такой, как при наркотических ломках, если не хуже, ведь не зря некоторые даже решают лишить себя жизни, если «поставщик наркотика» не появится вновь рядом и не даст еще одну «дозу».

Умом Лина все это понимала, но физиология восставала против нее.

Да и в психологическом плане она, как слабая женщина, уставшая сражаться одна за своего сына, опять же на подсознательном уровне увидела в Германе того самого сильного мужчину, который возможно смог бы помочь ей. Хотя поверхностным мышлением Лина отталкивала эти мысли от себя, понимая, что в этом плане, она может надеяться, только лишь на саму себя. Ведь реальность была такова, что Лина Герману не нужна, она это четко понимала и осознавала, особенно теперь, когда он стал совладельцем огромного нефтяного холдинга.

Кто она такая? Замухрышка, простая медсестра. Такую даже в любовницы не возьмут. Может быть начальник СБ еще бы и взял. Но вот сам Лисовский, совладелец огромного нефтяного холдинга, вряд ли.

Но при всех этих доводах, Лина ничего не могла с собой поделать, и придумала вот такой странный предлог – увидеть Германа, чтобы объясниться с ним, рассказать, что не предавала, что ее зачем-то подставил Михаил Юрьевич, и заодно удостовериться, что Герман действительно, как говорят девочки, идет на поправку.

Казалось, что только эти мысли помогали ей каждый раз подниматься с постели и куда-то идти, и что-то делать – работать, есть, просто жить…

И ее мечта исполнилась.

Лина увидела его две недели спустя, стоило ей выйти из дверей клиники.

Герман в окружении нескольких мужчин, шел к машине.

– Герман! – закричала она, что есть сил, и побежала к нему, не обращая внимания на то, что опять ведет себя, как одержимая, полоумная фанатка, преследующая мужчину.

Вот только новоиспеченный Лисовский даже не думал останавливаться. Он так и продолжал идти к машине, делая вид, что не слышит крики девушки.

Один из телохранителей открыл ему дверь, и Герман постарался как можно быстрее сесть в машину.