Я ненавижу тебя! 3 и 4 книги

Дверь автомобиля захлопнулась почти перед носом Лины. И Герман даже не взглянул на нее, словно она пустое место.

Охранник, тот самый, что пытался поговорить с Линой, лишь покачал головой, и с жалостью посмотрел на девушку. Остальные же еле сдерживая смех, молча рассаживались по машинам.

Лина, не замечая взглядов телохранителей, резко замерла, в растерянности смотря на черное тонированное стекло. Там, по другую сторону, сидел Герман, и он даже не взглянул на нее, ни сказал, ни слова… Почему?

Машина начала отъезжать и Лина, очнувшись, схватилась за ручку двери и начала ее дергать, и опять кричать имя мужчины, и просить, чтобы он выслушал ее. Зацепившись за ручку пальцами, она не заметила, как уже бежала за машиной и продолжала стучать в окно и кричать.

Водитель резко дал по тормозам, и по инерции Лина упала прямо на асфальт, кое-как успев выставить руки перед собой.

Дверь открылась, и из машины вышел разъярённый Герман.

Он встал над уже сидящей на асфальте девушкой, прожигая ее ледяным взглядом.

– Какого хрена, что ты тут за цирк устраиваешь? – зло процедил он сквозь зубы.

– Герман, я… я…, – от неожиданности начала заикаться Лина.

– Я-я! Головка от ***, – зло выругался мужчина. – Может быть, хватит позориться и меня позорить? Самой-то не противно?

– Герман, – у Лины затряслись губы, и от волнения и вида злого мужчины, она не могла вымолвить ни слова, и только и смогла тихо прошептать: – пожалуйста.

– Что, пожалуйста? – опять свозь зубы спросил он, еле сдерживаясь, чтобы не заорать.

Глаза Лины забегали, она с жадностью рассматривала его, стараясь понять, как он себя чувствует, все ли у него хорошо, а заодно постараться успокоиться и привести собственные мысли в порядок. Как только она увидела мужчину, ее словно перемкнуло, начисто выбив здравый смысл. И теперь она растерялась и даже не знала и не понимала, точнее не могла сформулировать, чего же хочет добиться от Германа на самом деле, и действительно, какого лешего устроила весь этот цирк.

Герман устало вздохнул, и потер двумя пальцами переносицу.

– Ты все сказала? – спросил он, взявшись за дверь и намереваясь садиться обратно в машину.

– Нет! – вскрикнула она, и начала подниматься, с земли. – Я хотела сказать, что не предавала, что…

– Да-да, конечно, – раздраженно кивнул Герман, – если это все, то я поехал.

Он отвернулся от нее.

Лина опять растерялась, она столько готовилась, она столько продумывала собственные слова. И ожидала совершенно другую реакцию.

– Ты мне веришь? – дрожащим голосом спросила она.

– Верю, – досадливо поморщился мужчина, – если это, все то я поехал, – он неопределенно повел головой, будто пытаясь отмахнуться от назойливого насекомого.

– Я… я…, – опять начала заикаться девушка, видя безразличный взгляд того, о ком думала целых две недели, ночей не спала, ни есть ни пить толком не могла.

Герман опять демонстративно устало вздохнул, и посмотрел на нее, как на безнадежно больную, от этого взгляда Лине захотелось сквозь землю провалиться.

– Я просто думала, что ты…, – она хотела сказать – «обиделся», но видя надменно приподнятую бровь мужчины осеклась.

Судя по его виду, ей сразу стало понятно, что уж кто-кто, а Герман был последним мужчиной, который мог бы обидеться. Такие, как он не обижаются, они либо не обращают внимания, либо просто уничтожают причину своей «обиды».

Кое-как взяв себя в руки, Лина тихо пробормотала:

– Я хотела вернуть деньги, что мне дал Михаил Юрьевич, но я не знала, кому их вернуть, у меня нет его телефона, может быть, ты их заберешь?

Герман закатил глаза и опять устало вздохнул.

– Так давай, где они? – тоном обреченного на муки человека, спросил он, и вытянул вперед руку.

Лина поежилась, и инстинктивно обняла себя. Мужчина вымораживал ее своими действиями.

– Дома, – неуверенно прошептала она, тушуясь перед его уже насмешливым взглядом.

– Твою мать, и за что мне все это? – пробормотал Герман, смотря на Лину, как на идиотку.

А затем надменно-презрительным взглядом он прошелся по внешности девушки, так, что Лина начала краснеть, и ей захотелось спрятаться куда-нибудь, но после выброса адреналина, силы начали покидать ее, и она, испугалась, что если сдвинется с места, то позорно упадет. Вот и оставалось теперь стоять из последних сил, лишь бы сохранить хоть какие-то остатки достоинства.

Герман молча, продолжал изучать девушку и размышлял, о том, что же ему делать дальше? Но в итоге, придя к какому-то явно не слишком приятному для него решению, судя по недовольству, скользнувшему в его взгляде, голосом, не терпящим возражений, жестко скомандовал:

– Отряхнись, чтобы не запачкать мне салон.

Подождав, пока девушка дрожащими руками, отряхнется и залезет в салон, Герман скомандовал охранникам, чтобы они пересели в другую машину.

Аккуратно усевшись на край кожаного сиденья, и замерев с выпрямленной спиной, Лина кое-как заставила взглянуть себя на Германа.

Мужчина небрежено развалился на противоположном сиденье и сверлил ее надменным взглядом.

У девушки сложилось ощущение, что за эти две недели между ними выросла огромная пропасть в несколько километров.