Я, Николай II... Верховный Главнокомандующий (СИ)

Мы стояли, молчали и одинаково изумлённо смотрели друг на друга. Хотя думаю - внешне я гораздо невозмутимее, чем она выглядел - с возрастом неизбежно учишься хорошо скрывать свои мысли и чувства за маской безразличия. Надо полагать, она была изумлена не меньше - но само-собой не тем, что я напомнил ей Андрея Мягкова или Ипполита Георгиевича… Судя по всему, она мучительно, но не могла вспомнить, где она могла видеть, это – так хорошо знакомое лицо.

Как бы там не было, но она пришла в себя и представилась первой – хотя, это было и вопреки местной традиции знакомстве мужчины и женщины:

- Родомила Вуйцик, пан офицер…

- Очень приятно - царь…, - непроизвольно выскочило.

Девушка вздрогнула и, снова изумлённо уставилась на меня непонимающим взглядом.

Я взял её ручку в белой, хотя и слегка запылённой перчаточке, очень бережно поднёс к губам и, еле коснувшись поцеловал - получив при этом разряд статистического электричества, вполне достаточного - чтоб осветить Лос-Вегас! Последнее утверждение, возможно спорное - но ведь во все времена, всем влюблённым было свойственно преувеличивать свои ощущения! А я был влюблён!

«Я ЛЮБЛЮ ЕЁ!!!», - хотелось мне петь и кричать и, танцевать при этом.

***

- Извините…?

Однако, надо спуститься с Небес на Землю - хотя и, очень сильно не хочется. Сердце продолжало бешено колотиться а, устами всё ещё владела робость - как на первом свидании, но внешне – я отрешённо и довольно холодно, сказал:

- Хм, гкхм… Меня зовут Николай Александрович, пани Родомила. Ради Бога простите за мою бесцеремонность, но позвольте спросить: не испытываете ли Вы какие-то затруднения - какие я бы мог Вам помочь решить?

Девочка моя, видать ещё не знала убойной силы своей красоты – поэтому, слишком как-то по-простецки сказала на довольно приличном русском:

- Я беженка из Варшавы, господин офицер, только что прибыла поездом из Вильно и хотела бы снять гостиничный номер… Если недорого…

- Боюсь, «недорого» не получится, пани. Хотя в Могилеве и, порядка сорока гостиниц - но в связи с переездом в этот город Ставки Верховного Главнокомандования, цены на номера очень сильно взлетели…

Сердце Моё опустила очаровательную головку и, по щекам её потекли горькие слёзки:

- Тогда, я… Я… Я… Ятолько на работу устроюсь, сразу же…

- Почему Вы одна, пани Родомила? Где ваша семья?

- Маму я потеряла при эвакуации - ещё до Вильно, а мой папа… Мой папа, умер задолго до войны…

Рисунок 90. Германская кавалерия на улицах оставленной русскими Варшавы. 1915 год.

- Почему же, вы с вашей мамой эвакуировались из Варшавы? Германцы – культурная, европейская нация и вам ничего не угрожало… Мало того, мне доподлинно известно - что многие поляки с радостью встретили германскую оккупацию, принёсшую им «освобождение» от российской…

Пани Родомила, горько усмехнувшись, отрицательно замотала головой:

- Мой отец был крупным российским чиновником – за это его в седьмом году убили боевики Юзефа[1]. Когда стало ясно, что русская армия оставит Варшаву, наши соседи - все как один, вдруг сделались такими злыми! Шипели из-за каждого угла… Всякие гадости говорили, обзывались нехорошими словами… Мы с мамой терпели, только улыбались в ответ - но когда наши солдаты уходили из Варшавы, нам стали угрожать: «Не долго вам осталось жить, собачья кровь»! Мы очень сильно испугались и, схватив первое попавшееся в руки, побежали на вокзал…

Понятно: соседи на барахлишко или жилплощадь семьи российского чиновника позарились. Обычная история - испортил жилищно-денежный вопрос варшавян!

- Вы упомянули, что ищите работу… Умеете ли работать ни пишущей машинке, пани?

- Да, пан офицер! - из-под широко раскрывшихся длинных-предлинных ресниц, напоминающих крылья волшебницы-феи, выпорхнула вспыхнувшая надежда, - я очень хорошо умею печатать на пишущей машинке!

- Тогда я приглашаю Вас к себе на работу в качестве секретарши-машинистки… Каков будет ваш ответ, пани?

- Я… Я… Я, право не знаю…

- Значит, так и запишем – Вы согласны. Я правильно Вас понял, пани Родомила?

Лёгкий, еле заметный кивок прелестнейшей головкой!

Как бы там не было, но я должен ей помочь – хоть немного компенсирую вред, причинённый моим Реципиентом. На футляре, которую пани при разговоре поставила на землю, имелась надпись «Remington». Взявшись за него, я спросил:

- Ещё какие-нибудь вещи имеются, пани?

- Нет, пан офицер… Только то, что на мне – остальное украли на вокзале в Вильно…

- Да, там могут.

Закинув довольно тяжёлый и громоздкий футляр на заднее сиденье, я повелительным тоном спросил у лиц меня сопровождающих:

- Кто-нибудь из господ желает прогуляться пешком?

Рисунок 91. Печатная машинка «Remington».

Соскочили сразу двое – Дворцовый комендант генерал-лейтенант Воейков и, не так давно вернувшийся из служебной командировки, генерал-майор Александр Иванович Спиридович - начальник Особого Отряда Императорской дворцовой охраны. Хорошо ещё, что сам Кегресс не выскочил – этой штукой я ещё управлять не пробовал и, если честно – не испытываю не малейшего желания!