Я — о'кей, ты — о'кей

Если принять во внимание все те почти непреодолимые препятствия, стоящие на пути формирования Взрослого в ребенке, становится понятным необычайное распространение ныне ненависти и безрассудства. Любознательность ребенка, его стремление все понять — это проявление формирующегося Взрослого, требующее поддержки со стороны заинтересованных родителей. Однако трудно ожидать заинтересованность от супружеской пары, не справляющейся с насущными требованиями своих детей из-за постоянного давления их собственного Родителя и Дитя. Освобождение Взрослого от устаревшей информации способствует приобретению таких положительных качеств, как спокойствие, доброжелательность, уважение и такт. Родители оказываются перед выбором: либо последовательно оказывать поддержку ребенку, либо ввергнуть его в ужас при столкновении с орущим Родителем — плодом бесчисленных поколений родительского самодовольства.

Подобно тому, как философ в каждой транзакции ищет ответа на вопрос: "Что за этим последует?", так и родителям весьма полезно спросить себя: "А что было прежде?" Какова была первоначальная транзакция? Кто и что сказал? Ведь реакция детей в значительной степени схожа с вызвавшим ее стимулом. Умение задавать правильные вопросы и выслушивать ответы поможет найти источник затруднений. Если малыш в слезах приходит к матери, перед ней встают две задачи: одна — утешить Дитя, другая — пробудить активность Взрослого. Она может сказать: "Я вижу, тебя кто-то обидел… да, порой нелегко быть маленьким… иногда ничего другого не остается, как только расплакаться… но ты можешь рассказать мне, что случилось? Кто-нибудь сказал тебе что-то такое, что тебя огорчило?" И очень быстро следует отчет о транзакции, вызвавшей неприятность. Теперь мать и ребенок могут поговорить о ней на уровне Взрослый — Взрослый. Иногда мы наблюдаем, как дети пользуются своим преимуществом друг перед другом. Например, старшая сестра ухитряется "купить" у младшей серебряную мелочь за медяки, уверяя, что "медные монеты больше". Мы готовы немедленно наказать старшую за мошенничество, но прежде следовало бы задать себе вопрос: "Где она этому научилась?" Это может быть как плод собственной изобретательности, так и урок, усвоенный у отца с матерью: "Будь умницей и делай деньги. Деньги значат больше, чем люди (в том числе и сестра)".

Мы порой забываем, как быстро наши ценностные суждения воплощаются в поведении детей. Ален Смит приводит рассказ, написанный одной девятилетней девочкой: "Жила-была девочка по имени Кларисса Нэнси Имоджин Лароуз. Она была лысая и ноги были огромные. Но она была невероятно богата, так что все у нее было в порядке".

Помимо ответа на вопрос: "Что было прежде?", Взрослому следует выяснить, что же здесь самое важное. Родитель неудержим в своей способности воспроизводить бесчисленные доводы, что человек может, должен, не должен и т. д. Поток этих сентенций окатывает ребенка как из пожарного шланга, и он ничего не воспринимает. Взрослый должен выбирать наилучшие доводы, а не выплескивать все подряд.

Ребенка абсолютно дезорганизует транзакция, в которой на его вопрос или просьбу взрослый начинает нудно перечислять все возможные причины, по которым не надо что-то делать, вместо того, чтобы просто выдвинуть главную причину. Если же такой довод не столь ясен, чтобы быть выраженным простыми словами, от него, возможно, придется отказаться.

Шестилетняя девочка заходит на кухню в сопровождении четырех подружек. Мать готовит обед, который время от времени пробует. Девочка просит: "Мама, дай нам что-нибудь вкусненького". Мать отвечает с полным ртом: "Нет, сейчас уже почти пора ужинать. Ты ешь слишком много сладостей. Зубы испортишь. Придется ставить пломбы. (У нее самой пломбы есть.) Если будешь есть сейчас, то не станешь ужинать. (Сама в это время ест.) Идите и играйте. От вас всегда столько грязи на кухне. Хоть бы когда-нибудь помогли убрать!" Прекрасная возможность для материнского Родителя помучить ребенка целой серией морализации. Дети недовольные уходят, но вскоре возвращаются за новой порцией "игр и развлечений".

Действительная причина раздражения матери состояла в следующем: "Почему ты вечно приводишь с собой соседских детей, а я должна их угощать? Самим не хватает." В тот момент это и была истинная причина. Но не будучи способна этого произнести, мать обрушила на дочь лавину периферийной информации. Девочка же, ничего не приобретя от такого рода транзакции, уходит в себя и учится косвенным (или искаженным) способам борьбы.

Если "вежливость" не позволяет матери привести истинную причину, ей следовало бы просто сказать: "Не сейчас, мы поговорим об этом потом." Позже, в отсутствие других детей она могла бы попытаться объяснить все дочери. Или же, не устраняя других детей, она могла бы предложить угощение попроще и подешевле.