«Я отведу тебя в музей». История создания Музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина

«Франц фон-Баадер, известный христианский философ Германии, уважаемый Шиллером и Гегелем, занимает первое место в числе тех учёных знакомств, какие Шевырёв имел счастие сделать во второе пребывание своё за границею. Ежедневные беседы Баадера с ним в течение зимних месяцев принадлежат к тем плодотворным занятиям, которые оставляют следы на целую жизнь».

Беседы Баадера описаны Шевырёвым в статье, напечатанной в «Москвитянине» 1841 года.

Точно так и в других городах Шевырёв сделал много примечательных знакомств. В Риме полиглот Меццофанти, у которого в первый раз мы были с ним вместе, Нибби, историк Рима, Марки, нумизмат: в Париже: Бальзак, Альфред де-Виньи, Барбье; в Берлине: Фарнгаген фон-Энзе, профессор Ганс, филолог Бек; в Мюнхене: Шеллинг. Тирш, Марциус, живописец Каульбах; в Страсбурге: профессор философии Ботен и профессор педагогики Фриц; в Геттингене: Отфридж Миллер; в Гейдельберге: Крейцер и Шлоссер; в Праге: Шафарик. Юнгман, Ганка, Палацкий и Челяковский.

Возвратясь с укреплёнными силами, Шевырёв принялся за работу в университете. Кроме того, с 1841 года мы начали издавать «Москвитянин». Как в основании «Московского вестника» принимал непосредственное участие Пушкин, так «Москвитянин» обязан почти своим существованием Жуковскому. На обеде у князя Дмитрия Владимирович Голицына решено было издание. Просвещённый московский градоначальник взялся ходатайствовать об этом деле вместе с Жуковским, потому что разрешение издавать журнал сопряжено было тогда с великими затруднениями. В издании «Москвитянина» Шевырёв заведывал критическою частию и разбирал все примечательные произведения текущей литературы. В «Москвитянине» началась и продолжалась с ожесточением война с «Отечественными записками» и Белинским, точно как прежде в «Московском вестнике» с «Телеграфом» и Полевым, а в «Московском наблюдателе» с «Библиотекою для чтения» и Сенковским. Эта война была ещё ожесточеннее. Мы не могли простить Белинскому дерзких и невежественных выходок против славян, против древней русской истории, против русских писателей прошедшего столетия, против начал русской жизни. Ненависть Белинского и товарищей против нас была передана им в наследство его преемникам и наследникам, которые, не зная ничего из писанного Шевырёвым, продолжали ругать его (как и меня) только вследствие тех начал, которых он был последователем, проповедником и защитником, а их лжепророки противниками. Трудами Шевырёва по части истории древней словесности воспользовались многие из новых деятелей, но в угоду этому расположению, объявшему и заглушившему все прочие, они умалчивали о своём источнике и под шумок обкрадывали его.

В 1844 году Шевырёв прочёл публичный курс, составленный из 33 лекций, об истории русской словесности, преимущественно древней.

Избранное московское общество неутомимо собиралось его слушать, учёные и неучёные. Двор университета бывал заставлен каретами. Лекции производили большое впечатление. Шевырёв возбудил внимание и участие к трудам таких древних деятелей, которые были почти неизвестны высшей публике, к трудам Кирилла и Мефодия, Нестора, Феодосия, Кирилла Туровского. Он умел выбрать, разумеется, любопытные черты. Курс Грановского, имевший свои достоинства и свою партию, нисколько не помешал его успехам, несмотря на старания противников. Слушатели дали Шевырёву торжественный обед в зале художественного класса. В речах оценены его заслуги. В 1846 году Шевырёв прочёл другой курс об истории всеобщей поэзии. Не обошлось и без неприятностей. Так, был на него донос за прочтение одного места из письма Карамзина к Дмитриеву о Петербурге, вследствие которого министр Уваров, всегда уважавший и ценивший Шевырёва, советовал ему через графа Протасова быть осторожнее.

В 1847 году на вакации Шевырёв посетил Кирилло-Белозерский монастырь, осматривал тамошнюю библиотеку и нашёл в ней несколько драгоценных неизвестных дотоле памятников. Из них, так называемый, Паисиевский сборник сделался предметом многосторонних учёных исследований и подал повод к важным заключениям. (Описание этой поездки, с приложением 25-ти литографированных рисунков, вышло в начале 1850 года.)