Я пас в СССР!

— Завтра, Ваня, тебя утром обратно переведут, а там скорей всего выпишут и домой поедешь! Скучно здесь?

— Не то слово… — Оправдываю её надежды, если я от безделья чуть на стены не лезу, нормальный четырнадцатилетний подросток вообще тут с ума сходить должен.

Вечером долго не могу уснуть (отоспался впрок) и немного мандражирую перед завтрашним днём, когда размеренный и поднадоевший больничный распорядок сменится волей. Полагаться полностью на доставшиеся воспоминания бывшего хозяина тела не стоит, они во первых субъективны, во вторых — не полные и обрывочные. Если что, буду ссылаться на последствия после удара током, главное — не переборщить, а то от странного поведения до постоянной прописки в дурдоме один шаг.

Мысли сворачивают на привычную дорожку — как спасти СССР⁈ Аж зубами скрипнул с досады, да сдался он мне! Тут со своим настоящим ещё не определился, а туда же, спасатель! Ладно, я это больше от досады и бессилия, ну куда ни кинь — нет метода и возможности, пока по крайней мере. И вообще, без интернета, поисковиков и электронных гаджетов — чувствую себя неполноценным слегка, чуть ли не ущербным. Те же мысли о необходимости учиться, пусть и не сейчас, а с началом нового учебного года — отгоняю, стараясь об этом не думать, чтоб не портить настроение.

Поворочавшись и сбив простыню под собой в канат — наконец то забываюсь и проваливаюсь в беспокойный сон. В котором неожиданно вновь становлюсь попаданцем, только наконец-то в самого себя, и не в школьника. На дворе начало двадцать первого века, только-только сотовая связь начинает входить в обиход, а я, как и тогда — зависаю в деревне у приятеля, был такой период в жизни, отдохнул душой и телом. С капельницей ближе к осени…

Мы с Вовкой сидим у него в сарае, на дворе начало лета, и как в песне — барабанит по крыше дождь. На верстаке плитка, шумит самогонный аппарат, а у стены выстроился ряд фляг с уже созревшей брагой.

— Ммм, зело борзо! — Довольно бросает он, выдохнув после стопки и закусывает свежесорванными перьями лука с грядки, макая их в солонку. — Почистим ещё, конечно, и молоком, и через уголь пропустим, потом разольем по таре, эту партию на кедровых орешках поставим настаиваться! Ты чо не пьешь?

Мне хочется открыть другу глаза и предупредить, уберечь и его, и себя от неизбежного. Я то ведь всё знаю, как оно дальше будет. Но вместо этого поднимаю свою стопку и отсалютовав — дегустирую, комментируя:

— Хорошо пошла!

Всё как тогда, сейчас его мать зайдет и ругаться будет, надо как-то прервать этот порочный круг, попаданец я или зря⁈ Скрипит входная дверь, входит тетя Тома:

— Вовка! Там ветром теплицу в нескольких местах порвало! Перекрывать надо, а вы опять пьете! Иди посмотри, а то ведь ветром совсем всё порвет!

— Мы не пьём, мама, а перерабатываем полуфабрикат в жидкую валюту, делаем инвестиции в будущее! — Вовка с гордостью осматривает батарею алюминиевых фляг. — Нам при всем желании это не выпить! Не волнуйся, сейчас всё починим, пусть дождик стихнет хоть, чо зря мокнуть!

Меня опять подмывает рассказать, прервать порочный круг, но никак, такое вот ущербное попаданство на этот раз. Как собака Павлова — всё понимаю, но сказать не могу. И сделать тоже, вот мы опять синхронно чокаемся, несмотря на моё яростное внутренне сопротивление и выпиваем. Зря Вовка говорит, что не сможем всё выпить — ещё и не хватит…

«Сейчас пойдем смотреть пострадавшую теплицу…» — Всё, что будет дальше, я знаю наизусть. — «Там и впрямь в трех местах порвало слегка, и дернул же меня тогда черт предложить заклеить скотчем!» Так и происходит, но свернуть с уже пройденного сценария не получается и я бессильно наблюдаю, как обрадованный моей «гениальной идеей» Вовка радостно хлопает меня по плечу и мы вдвоем за несколько минут чиним теплицу скотчем, с двух сторон.

Понимаю, что ничего изменить не в силах и безвольно плыву по течению. «Через два или три дня тетя Тома снова придет…» — Легко предсказывать, если знаешь наперед.

— Вовка, там разошлось всё и ещё больше порвало! — Негодует мамка.

— Щас починим! Рулон ещё целый есть! — Друг её беспокойства не разделяет, ещё бы, с утра дегустируем, море по колено…

Сейчас мы больше половины рулона скотча истратим, через неделю уже два купим и все уйдут без остатка, в попытках починить теплицу. А в начале июля, протрезвев — обнаружим с Вовкой напрочь порванную теплицу, зато щедро и со всех сторон обмотанную скотчем. Который от влаги толком не держится и спустя какое-то время отклеивается. А теперь веселый ветерок играет концами скотча, а сама теплица похожа на экспонат современного искусства, сотворенного накуренным «художником».

«Надо было сразу перекрывать, ведь всё равно так и пришлось делать…» — Констатирую очевидный факт, сожалея при этом, что нельзя изменить дальнейшего, запомненного уже частично хода событий: «Баню, конечно, жалко. И с девчонками неудобно получилось, да что за попаданство то такое, форменное издевательство!»