Я Пилигрим

Я отвернулся: не испытываю ни малейшего удовольствия, отнимая чью-то жизнь, пусть даже и такого мерзавца, как он. Если я однажды почувствую нечто подобное, значит пришло время навсегда уходить из этой профессии. Я сместил дуло пистолета в сторону Кумали: она была вся мокрая от пота. Выброс адреналина оказался, по-видимому, столь сильным, что женщина едва осознавала случившееся. Я велел ей удалить обойму из беретты.

– А теперь возьмите оружие за ствол, направьте его в землю и нажмите на спусковой крючок три раза.

Я должен был удостовериться, что патронов там не осталось.

– Бросьте пистолет на землю.

После этого я велел ей проделать ту же процедуру с двумя автоматическими пистолетами и оружием Николаидиса.

– Принесите все обоймы мне.

Кумали собрала их, и я сунул патроны в карман. Теперь, когда оружие было отделено от боеприпасов, я указал на лежавшие на земле наручники. Ключ оставался в замке.

– Наденьте их на него, – велел я, кивнув на Сарацина.

Он вылез из-за кучи камней и привалился к ванне, наверняка погруженный в пучины отчаяния, спрашивая себя, почему Аллах покинул его в этот час.

– Защелкните наручники за спиной брата, – приказал я Кумали.

Она подчинилась, и тут я увидел, что орды мух кружат над трупами. С такой же яростью разведки полудюжины стран набросятся на Сарацина, подумал я.

Аль-Нассури поднял голову и взглянул на меня. Я по-прежнему держал его под прицелом пистолета. Другой рукой я рвал рубашку на полосы, чтобы наскоро перевязать плечо и остановить кровотечение. Наши глаза встретились. Мы оба знали: если у саудовца и остался впереди какой-то отрезок жизни, нового шанса дописать свой том истории злодеяний у него уже не будет.

– Я люблю его, – просто сказал он, имея в виду своего сына.

– Знаю, – ответил я. – Это единственное оружие, которое у меня было против вас.

Кумали отдала мне ключ от наручников, и я положил их в тот же карман, где лежали патроны. Я туго стянул бинт зубами и завязал концы. Кровь теперь едва сочилась. Я вытащил телефон Кумали – три минуты были на исходе – и прохрипел в трубку:

– Эй, вы на связи?

– Боже правый! – сказал Бен, слышавший через микрофон мобильника всю эту пальбу. – Сколько там у вас убитых?

– Трое. Все закончилось. Освободите мальчика и няню.

Брэдли сообщил мне, что у няни подогнулись колени и она уже падала, но он успел обрезать веревку и спасти ребенка. Я повернулся к Сарацину и его сестре. По выражению моего лица они поняли: мальчику и няне опасность больше не угрожает.

Сарацин, сидевший в грязи рядом с ванной с заведенными за спину руками в наручниках, склонил голову. Я понял, что он молится. Кумали вздрогнула, словно очнувшись от забытья, и разрыдалась, отдавшись во власть волны облегчения.

Я уже собирался прервать связь с Беном, поскольку предстояло сделать еще один очень важный звонок, но лихорадка все больше охватывала меня. Голова кружилась, однако в этом беспорядочном вихре необходимо было выяснить еще один нюанс.

– Вы стали бы убивать няню? – спросил я Брэдли.

Он ничего не сказал, и это само по себе было красноречивым ответом.

– А вы? – поинтересовался он.

– В этом и заключается разница между нами, Бен, – мягко произнес я. – Вот почему я создан для этой работы, а вы – нет. Я бы, конечно, выстрелил.

Содрогаясь, и не только от лихорадки, я дал отбой и жестом подозвал Кумали. Господи, я не мог идти сам: был настолько опустошен и измучен болью, что едва стоял, нуждаясь в опоре. Женщина поддерживала меня с одной стороны, так что я мог не ступать на изувеченную ногу. Я повернулся к Сарацину:

– Если вздумаете напасть на меня – застрелю обоих.

Он кивнул, и мы встретились взглядами в последний раз. Наши жизни теперь обрели иное направление.

Я ничего не сказал Сарацину, да и слов для него у меня не было. Велел Кумали идти, оставив брата в грязи, скованного наручниками. Ключ от них лежал у меня в кармане, оружие стало бесполезным. Я точно знал: из этих руин можно выбраться только водным путем, единственный катер будет в моем распоряжении. Понимая, что Сарацин оказался в ловушке, я был уверен: не пройдет и двадцати минут после моего следующего звонка, и сюда нагрянет толпа сотрудников дюжины спецслужб. Арестовав его, эти люди вряд ли смогут еще что-то предпринять: им уже не нужно будет распутывать заговор, искать преступную сеть, выслеживать злодеев. Тихое убийство Америки почти свершилось.

Я стал поспешно нажимать на клавиши дрожащими распухшими пальцами, лихорадочно пытаясь вспомнить номер, который был в моем разбитом телефоне.

Волоча за собой изувеченную ногу, я двинулся в темноту по осыпающемуся проходу, опираясь на Кумали. Как выяснилось впоследствии, я все-таки не учел одного обстоятельства и потом всю оставшуюся жизнь мучился вопросом: как, ну как я мог совершить такой промах?

Глава 43

Кумали провела меня через огражденные решеткой ворота, и я оказался на ярком солнце среди скал.