Я покорю Манхэттен

Мэкси прислушалась – никаких признаков жизни. Стараясь производить как можно меньше шума, она прошла в гостиную. Да, Рокко выработал в себе, как видно, вкус к роскоши, невзирая на все свое высокомерие, проявляемое по поводу и без повода. Роскоши, выглядевшей божественно неуместно посреди того старого деревенского амбара, в который он сумел превратить роскошную манхэттенскую квартиру на Южной стороне Сентрал-парк. Солнечные лучи проникали в двухярусную комнату и играли на деревянных панелях: внимательный глаз мог бы почерпнуть из этой игры закодированную информацию о замечательной погоде, стоявшей за окном. Глубокие мягкие диваны серого бархата, разделенные парсоновским столиком, покрытым, красным китайским лаком, стояли спинками друг к другу в самом центре длинной комнаты – лицом к каминам-близнецам по обе стороны гостиной. На изящные кресла, выдержанные в стиле Регентства, наброшены узорчатые кашемировые индийские накидки песочных, красных и коралловых расцветок; тут и там на выложенном старым кирпичом полу валяются в беспорядке коврик китайского шелка смазанно-экзотических тонов, прекрасно гармонировавших с мягким солнечным светом.

Мэкси презрительно фыркнула: самым ценным из всего, что она увидела, несомненно была египетская скульптура, подаренная ею Рокко в первое Рождество их совместной жизни, – статуя богини Изиды высотой почти в два фута из красного кварцита, относившаяся к эпохе Птолемеев. Солнечный свет позволял разглядеть все детали ее тела, прикрытого накидкой столь прозрачной, что ей позавидовал бы сам Боб Мэки: прелестные груди, маленький пупок (почти такой же аккуратный, как у самой Мэкси) – не было только головы, как у Венеры Майоля, – у той, правда, не хватало рук. Очевидно, Рокко не настолько любил женщин, чтобы анатомия хотя бы одной из них не имела никаких дефектов.

Ее мысли прервал громкий чих. При этом звуке плотно сжатые губы Мэкси скривились в улыбке предвкушения того, что должно было произойти. Улыбке, сразу же превратившей ее рот в опаснейшее оружие. Той улыбке, которая сводила мужчин с ума, чего даже сама Мэкси, при всем своем тщеславии, явно недооценивала.

Тихонько прокралась она наверх – туда, откуда раздался чих, сопровождавшийся проклятиями и сморканием. Да, лицо у него наверняка будет опухшим и обезображенным, как у самых отталкивающих карикатурных портретов У. Филдса.

Дверь в спальню Рокко оказалась слегка приоткрытой. Внутри полумрак. Должно быть, он задернул занавеси, а сам накрылся всеми стегаными одеялами, какие есть в доме, и ушел на дно. Никого из ее знакомых обыкновенная простуда не повергала в такое уныние, как Рокко Сиприани. Деннис Брэйди лечил простуду весьма просто: вместо текилы пил горячий грог. Что касается Лэдди, графа Киркгордона, тот вообще не считал за болезнь ничего, кроме воспаления легких. Во всем, считал он, виновата погода. Его предки всегда простуживались, а то, что терпели они, терпел и он.

Мэкси слегка кашлянула, чтобы уведомить Рокко о своем появлении. Раз она явилась, чтобы вылечить его от простуды, не стоило вызывать у него сердечный приступ.

– Анжелика, – раздалось из спальни, – я же сказал, чтоб ты близко ко мне не подходила.

– Это всего-навсего я, – поспешила успокоить его Мэкси. – Анжелика так за тебя беспокоилась, что настояла на моем приходе. Может быть, тебе нужен врач?

– Проваливай, – прорычал он, нарочно чихнув в ее сторону: в мрачной угрюмости было что-то диккенсовское.

– Послушай, Рокко, – примирительно обратилась к нему Мэкси, – ты же нарочно напускаешь на себя весь этот несчастный вид. Ну зачем, спрашивается, притворяться, что ты чуть ли не умираешь, когда речь идет всего-навсего о небольшой простуде?

– Давай, давай, злорадствуй, только убирайся из моего дома ко всем чертям.

– Ну, это уже паранойя какая-то, ты не находишь? С чего это я вдруг буду злорадствовать по поводу чьих бы то ни было страданий? Особенно, когда страдает отец моего ребенка. Я ведь пришла, чтобы успокоить Анжелику. Однако, – заключила Мэкси на радостной ноте, – раз уж я здесь, то сделаю все что могу, чтобы ты чувствовал себя как можно комфортнее. – И она отдернула занавеси.

– Не хочу я чувствовать себя комфортно. Я хочу остаться один! В темноте!

– Типично! Абсолютно в духе мужчин. Всем известно, что они обожают страдать. Держу пари, что ты и витамина «С» не принимал!

Мэкси посмотрела на гигантские побеги цветущей форситии, стоявшей в роскошном флорентийском кувшине на столике возле его кровати. Майолика эпохи Ренессанса, если ей не изменяет память. Так вот он, аллергический источник его сенной лихорадки, хотя Рокко никогда бы этому не поверил.

– Твой витамин «С» – чушь. Никто не доказал, что он помогает, – прохрипел Рокко, забиваясь поглубже под гору покрывал и пытаясь еще накрыться сверху подушкой.

– Но до конца все же неизвестно, что он не помогает, правда? Я думаю, даже тебе известно, что в твоем состоянии необходимо как можно больше пить. Я сейчас выжму тебе свежего апельсинового сока и оставлю на ночном столике.