Я познаю мир. Горы

Вся слава ее пошла от Н.Л. Корженевского. С того времени, когда она стала его женой. В 1901 году он появился подпоручиком в глухом туркестанском городке Ош в батальоне, которым командовал ее отец. Способный и даже талантливый офицер, он увлекался техникой (сделал электростанцию и организовал электроосвещение), фотографией, рисованием, военными науками (окончил интендантскую академию). Но настоящее призвание нашел в горах. Может, сказалась та любовь к природе, которую воспитывал в нем отец, – еще с юности страстный охотник в их дворянском костромском имении. Но скорее всего, эту любовь прививают зовущие к познанию и красоте вершины.

Николай Леопольдович не был первым в своем решении проникнуть в глубь Памира, как принято говорить – к сердцу этих неприступных холодных гор. До него делали попытки многие, начиная с Сюань Цзяна (628 г.), Марко Поло (1269 г.) и целого ряда русских путешественников во второй половине XIX века. И все они так и не смогли приблизиться к самым возвышенным местам «Луковых гор», как называли китайцы Памир. Ну, примечательные луковые поляны среди пустынных скал они прошли, а вот безбрежные снежные ледяные просторы никак не располагали к путешествию. Скорее напоминали о белом саване.

Не зря еще Марко Поло оставил предостережение, что тут за 12 дней пути ни жилья, ни травы, ни птиц не встретишь и еду нужно нести с собой. А от большой высоты и великого холода «и огонь не так светел и не того цвета, как в других местах, и пища не так хорошо варится». Многие могли убедиться в справедливости свидетельства великого венецианца. Но разве остановишь людей благоразумными советами? Так уж суждено им искать истину: одним – в кабинетной тиши, другим – на плахе, третьим – за тридевять земель. Николай Леопольдович верил в свою звезду.

В разгар лета 1904 года он направился к хребту Петра Первого. Сюда до него не проникал ни один путешественник. Велик соблазн идти первым. Но не так просто исполняются желания. Природа, как в сказке, проверяет твою настойчивость и целеустремленность.

Корженевский вроде должен быть доволен: его первый серьезный выход в глубь Памира увенчался и открытием, и исполненным долгом перед собратом по науке. Да и достигнутой целью: долина у северных склонов хребта Петра Первого была пройдена до конца.

Но такова уж, видимо, природа путешественника, да, впрочем, как и всякого исследователя: за окончанием одного пути ему открывается еще более захватывающая перспектива новых дорог и направлений. Через шесть лет Корженевский вновь проникает в это же место – в долину Муксу.

Мало сказать, будто его неведомой силой тянуло уже в знакомые по прошлому посещению места. (Так человек с наслаждением прослушивает знакомую, уже полюбившуюся ему мелодию.) Можно понять состояние первопроходца и по–другому – в этом узле речных долин, ледников, склонов он видел все новые и новые неразгаданные связи, в которых обязан был разобраться.

И появилось еще одно открытие. Погода благоприятствовала, ущелье с ледником Мушкетова хорошо просматривалось, и взору исследователя предстала стройная, белоснежная, холодная гордая красавица... Какие еще эпитеты подобрать к ней?! Да, речь шла о никому не известной вершине. Николай Леопольдович не стал терять время на подыскание новых эпитетов, а принялся измерять ее не только глазом, но и приборами. На первый случай неплохо оценить ее высоту. Получилось не менее 20.000 футов. Даже повыше. Это уже кое–что значило. В дневниковых записях читаем: «На заднем плане ледника (Мушкетова) оказались мощные снежные горы, и среди них особенно громадный, куполообразный пик, который я хотел бы назвать пиком Евгения, в честь моего друга, которому так много обязан по своим поездкам». Кстати, под таким названием вершина и сохранилась на картах Памира до середины 30–х годов, затем все–таки по фамилии...

Думал ли тогда ташкентский исследователь, что пройдут каких–нибудь полтора–два десятка лет и за его плечами окажутся более 70 крупных открытий и изученных ледников Памира – Алая, что он составит первый каталог этих «ледяных рек» Средней Азии, а на карте появятся три ледника и одна вершина его имени.

В детстве и юности нам представляются не весьма реальные мечты – на то и возраст. В зрелости хорошо, если не приходят горькие разочарования. А уж осуществление задуманного не так и часто случается. Многое зависит от верности призванию. (Как скажут психологи, талант – это работа в одном направлении.) Пример Н.Л. Корженевского не первый и не последний. Когда, вопреки полученной изначальной профессии, ожидающей карьере, верх берет вот это многозначительное чудесное призвание. Да еще когда рядом есть та, кто тебя понимает с полуслова и даже без слов... Не зря люди говорят о счастье взаимопонимания.

Как появился «Приют Пастухова»?