Я познала хаос

‒ Я из мертвых восстала. Ждете, что буду цвести и пахнуть? Скорее уж чахнуть и смердеть.

‒ Я… я не это имел в виду. ‒ Такеши пунцовеет. ‒ Он из-за… из-за другого разозлится.

Не понимаю, что он там лепечет. Но мне и плевать.

Тычу стилусом в грудь врачишки, и тот мгновенно меняет цвет ‒ краснота уходит в бледность. Как было с Майей.

‒ Виви сказал, что маленький паразит ‒ наш с ним ребенок.

Наблюдаю, как Такеши белеет еще сильнее.

‒ Что-нибудь хочешь мне сказать по этому поводу?

‒ А господин Люминэ разве вам еще не все рассказал? ‒ Такеши шепчет, сопровождая вопрос обреченным присвистом.

‒ Только то, что я уже озвучила. Остальное узнавать у него я не собираюсь. Но тебя бы послушала. ‒ Хлопаю его по плечу почти по-дружески. ‒ Этому уроду я не верю. А вот ты, уверена, скажешь мне всю правду.

Взгляд Такеши фокусируется на стилусе. Прямо вижу, как в его глазах пестрит список из мест на его теле, в которые, как он думает, я могу сгоряча воткнуть свое оружие. Одновременно на лице врачишки мелькает выражение «за что мне все это?».

‒ Я жду, ‒ напоминаю и все-таки касаюсь стилусом его плеча.

Такеши дергается и поднимает руки, демонстрируя раскрытые ладони. Мне нет дела до его показушных приемов, я и так уже в курсе, что он полностью мне сдался.

‒ Эли ‒ ребенок Виви?

‒ Да.

‒ В чьем теле он рос?

У меня язык не поворачивается, спросить, мой ли Эли ребенок. «Мой ребенок» ‒ выражение, пробуждающее во мне омерзение.

‒ Имеете в виду, кто мама?.. Ай!

Взмахиваю стилусом перед лицом Такеши. Тот вжимает голову в плечи. Меня жутко бесит его страх. Я еле стою на ногах, а он трясется, словно в моих силах одним чихом его по стенке размазать.

‒ Мама Эли… ‒ предпринимает он еще одну попытку объясниться.

‒ Не говори этого слова, ‒ раздражаюсь настолько, что трясет от каждого выдоха. ‒ И это имя.

Похоже, оно больше не входит в список моих любимых имен. Пожалуй, теперь это имя мне даже ненавистно.

‒ Это правда! ‒ выпаливает Такеши. ‒ Он… ваш.

Образ врачишки расплывается перед глазами. Наконец-то ощущаю ступнями леденящий холод пола.

‒ К-как? ‒ Бесшумно всхлипываю.

Это всего лишь возглас в безжалостное никуда, но Такеши решает, что я жажду разузнать подробности.

И начинает вываливать на меня то, от чего мне тут же хочется сдохнуть.

‒ Все процессы были воспроизведены искусственным путем, ‒ спешно тараторит он, приседая от ужаса. ‒ Основной материал был взят, как вы понимаете, у господина Люминэ. С помощью оборудования мы контролировали все стадии, питали ваш организм и эмбрион, ни на секунду не оставляли без присмотра… и… и… Уверяю, я полностью все контролировал и головой готов поручиться, что все было исполнено идеально! Эли абсолютно здоров и вобрал в себя все лучшие качества Иммора. Он… кхек…

И когда я успела вцепиться в его горло? Не помню. Этому ничтожеству еще повезло, что я использовала не ту руку, в которой стилус зажат. А ведь могла и проткнуть что-нибудь…

‒ Думаешь, меня ЭТО волнует?! ‒ хриплю и до боли выпучиваю глаза. ‒ Вы все тут спятившие… поехавшие на фиг! ‒ Отпускаю Такеши и отступаю. ‒ Как же так?!.. Как духу хватило?.. Да ведь я… Но ведь… Нельзя же… Я… я… ‒ Роняю ставший ненужным стилус и запускаю пальцы в спутавшиеся волосы. ‒ Вы же из меня сделали… ин… ин… инкубатор, мать вашу!!

‒ Все было абсолютно безопасно. ‒ Такеши тоже хрипит, держится за горло и в панике машет свободной рукой. ‒ Конечно, этого никто никогда не делал, но я все учел, уверяю! Гарантирую! Головой ручаюсь!

‒ Да! Головой! Я тебе ее просто оторву! — взвизгиваю и иду на врачишку. Но тело вдруг подводит, отказывают ноги, и я валюсь вперед.

Пола не достигаю. Сильная рука придерживает меня за живот. Руки провисают, тело обмякает. Я бессмысленно пялюсь на Такеши. Он растерян, испуган и медленно оседает на пол. На его шее проявляются красные следы от моих пальцев.

‒ Не дергайся, Чахотка.

Это звучит даже хуже, чем когда он звал меня по имени.

Когда Виви пришел? Как смеет прикасаться ко мне?

Не могу и шевельнуться, только злобно таращу глаза.

Продолжаю висеть безвольной куклой на его ладони. Через секунду он опускает меня вниз, и я с наслаждением касаюсь коленями пола.

Сама. Без чужой поддержки.

Без его поддержки.

Поворачиваю голову и с бешенством взираю на него через плечо. Возвышающегося надо мной, будто величественная скала.

‒ Ублюдок.

Он не произносит ни слова. И не отводит взгляд.

Гад.

‒ Н-н-ненавижу. ‒ От шипения вся полость рта начинает дико чесаться. Громко всхлипываю. ‒ Как вы все… с живым человеком… вот так?.. Пока я… без сознания… а ты, аморальная козли-и-ина…

Молчание.

Вдыхаю и мучительно выдыхаю. Все через рот.

‒ Зачем? Зачем ты так с-с-со м-м-мной?

‒ Так было удобнее.

Его ответ будто молния, ввинчивающаяся в середину моего лба. Меня прошибает холодный пот. С таким невозмутимым лицом и говорить подобное?..

Кажется, мне хочется отключиться. Вновь заснуть.

Куда-то ползу. Снова с меня стекают радужные капли, и колени, забираясь в натекшие лужицы, скользят и скрипят.

Я просто монстр… Комок из мясных кусков.

Правое плечо что-то задевает, на меня валятся какие-то папки.