Я приду плюнуть на ваши могилы...

Сок грейпфрута с «бурбоном» — это не так уж замечательно, но лучше, чем без ничего, во всяком случае. Мне стало лучше. Я выкарабкаюсь. Я уже начал выкарабкиваться. Ребятки смотрели на меня. Для этих сопляков двадцатишестилетний тип — уже старик; я изобразил улыбку для белокурой малышки; она была одета в голубой с белыми полосами свитер без воротника, с закатанными до локтя рукавами, и на ней были беленькие носочки и туфли на толстых каучуковых подошвах. Она была миленькая. С хорошо развитыми формами. Под рукой это, наверное, ощущалось как зрелые сливы. Она была без лифчика, и соски ее вырисовывались сквозь шерстяную ткань свитера. Она тоже мне улыбнулась.

— Что, жарко? — высказал я предположение.

— До смерти, — сказала она, потягиваясь.

Под мышками у нее проступили пятна от пота. Это произвело на меня определенное действие. Я поднялся и бросил пять центов в щель автоматического проигрывателя, который стоял там.

— А потанцевать смелости хватит? — сказал я, приближаясь к ней.

— Ох, вы меня убьете! — сказала она.

Она так ко мне прижалась, что у меня перехватило дыхание. От нее пахло, как от чистенького младенца. Она была тоненькая, и я мог дотянуться до ее правого плеча и правой руки. Потом я двинул руку опять вверх и скользнул пальцами ей под грудь. Другая пара смотрела на нас и тоже принялась танцевать. Это была уже поднадоевшая песня Дайны Шор «Прогони летящую муху». Она подпевала без слов. Официантка оторвала нос от своего журнала, увидела, что мы танцуем, и вновь погрузилась в чтение.

Под пуловером у малышки ничего не было. Это сразу чувствовалось. Хорошо бы, чтоб пластинка уже кончилась, еще две минуты, и я имел бы просто неприличный вид. Она оставила меня, вернулась на свое место и посмотрела на меня.

— Для взрослого вы неплохо танцуете… — сказала она.

— Это меня дедушка научил, — сказал я.

— Чувствуется, — насмешливо бросила она. — И на копейку не сечете.

— Вы меня, конечно, наколете в том, что касается джаза, но я могу научить вас другим штучкам.

Она полуприкрыла глаза.

— Штучкам, которые умеют взрослые?

— Это зависит от того, есть ли у вас способности.

— А, вижу, куда вы клоните… — сказала она.

— Вы, конечно, не знаете, куда я клоню. Есть у кого-нибудь из вас гитара?

— Вы играете на гитаре? — сказал мальчишка.

У него был такой вид, будто он только что проснулся.

— Я немного играю на гитаре, — сказал я.

— Тогда вы и поете тоже, — сказала другая девица.

— Я немного пою…

— У него голос как у Кэба Кэллоуэя, — насмешливо сказала первая.

Ее раздражало то, что другие со мной разговаривают. Я тихонько дернул наживку.

— Поведите меня куда-нибудь, где есть гитара, — сказал я, глядя на нее, — и я покажу вам, что я умею. Я не стремлюсь к тому, чтобы меня принимали за Хэнди, но могу наигрывать блюзы.

Она выдержала мой взгляд.

— Ладно, — сказала она, — мы поедем к Би-Джи.

— У него есть гитара?

— У нее есть гитара, у Бетти Джейн.

— Это мог бы быть Барух Джюниор. — Я зубоскалил.

— Ну да! — сказала она. — Он же здесь живет. Пошли.

— Мы туда отправляемся прямо сейчас? — спросил мальчишка.

— Почему бы нет? — сказал я. — Ей надо, чтобы ей вытерли носик.

— О'кей, — сказал мальчишка. — Меня зовут Дик. А она — Джики.

Он указал на ту, с которой я танцевал.

— А я, — сказала другая, — Джуди.

— Я — Ли Андерсон, — сказал я. — Работаю в книжной лавке напротив.

— Мы знаем, — сказала Джики. — Уже две недели нам это известно.

— Вас это так интересует?

— Конечно, — сказала Джуди. — В наших местах не хватает мужчин.

Мы вышли вчетвером, хотя Дик и протестовал. У них был весьма возбужденный вид. У меня оставалось достаточно «бурбона», чтобы возбудить их еще немного, когда это понадобится.

— Следую за вами, — сказал я, когда мы оказались на воздухе.

Кабриолет Дика, старая модель «крейслера», стоял у дверей. Он усадил девиц на переднее сиденье, а я расположился сзади.

— Чем вы занимаетесь на гражданке, молодые люди? — спросил я.

Машина резко взяла с места, и Джики встала на колени на сиденье, повернувшись ко мне лицом, чтобы отвечать.

— Мы работаем, — сказала она.

— Учеба?.. — подсказал я.

— Ну да, и другое тоже…

— Если бы вы пересели сюда, — сказал я, немного форсируя голос из-за ветра, — разговаривать было бы удобнее.

— Вот еще, — прошептала она.

Она опять полуприкрыла веки. Наверное, научилась этому трюку в каком-нибудь фильме.

— Вы что же, не хотите скомпрометировать себя?

— Ну ладно, — сказала она.

Я обхватил ее плечи и перевернул ее через разделяющую нас спинку сиденья.

— Эй вы! — сказала Джуди, обернувшись. — У вас своеобразная манера разговаривать.

Я в это время усаживал Джики слева от себя и старался ухватить ее за наиболее подходящее место. Это получалось весьма недурно. Похоже, она понимала смысл шутки. Я усадил ее на кожаное сиденье и обнял за шею.

— А теперь — спокойствие, — сказал я. — А то я вас отшлепаю по попке.

— Что у вас в этой бутылке? — сказала она.

Куртка лежала у меня на коленях. Она просунула под нее руку, и не знаю, специально ли она это сделала, но нацелилась она чертовски верно.

— Не двигайтесь, — сказал я, вытаскивая ее руку. — Я поухаживаю за вами.