Я раб у собственной свободы… (сборник)

он лежит, откинув тапочки,

но горит его свеча:

всем и всюду все до лампочки.

* * *

Как у тюрем, стоят часовые

у Кремля и посольских дворов;

пуще всех охраняет Россия

иностранцев, вождей и воров.

* * *

Я верю в совесть, сердце, честь

любых властей земных.

Я верю, что русалки есть,

и верю в домовых.

* * *

Сын учителя, гений плюгавый —

уголовный режим изобрел,

а покрыл его кровью и славой —

сын сапожника, горный орел.

* * *

В России так нелепо все смешалось

и столько обратилось в мертвый прах,

что гнев иссяк. Осталась только жалость.

Презрение. И неизбывный страх.

* * *

Россия тягостно инертна

в азартных играх тьмы со светом,

и воздается лишь посмертно

ее убийцам и поэтам.

* * *

Какая из меня опора власти?

Обрезан, образован и брезглив

Отчасти я, поэтому и счастлив,

но именно поэтому – пуглив.

* * *

Наши мысли и дела – белее снега,

даже сажа наша девственно бела;

только зря наша российская телега

лошадей своих слегка обогнала.

* * *

Духовная основа русской мощи

и веры, нрав которой так неистов, —

святыней почитаемые мощи

крупнейшего в России атеиста.

* * *

В рекордно краткий срок моя страна

достигла без труда и принуждения

махрового цветения гавна,

заложенного в каждом от рождения.

* * *

Система на страхе и крови,

на лжи и на нервах издерганных

сама себе гибель готовит

от рака в карательных органах.

* * *

Еще настолько близко к смерти

мы не бывали, друг и брат.

Герой-стратег наш глобус вертит,

а сокращенно – Герострат.

* * *

То ли такова их душ игра,

то ли в этом видя к цели средство,

очень любят пыток мастера

с жертвой похотливое кокетство.

* * *

Из гущи кишения мышьего,

из нашего времени тошного

глядится светло и возвышенно

героика хищного прошлого.

* * *

Нет, не скоро праздновать я буду

воли и покоя светлый час;

тлеющий фашизм остался всюду,

где вчера пылающий погас.

* * *

Нет, я не лидер, не трибун,

с толпой взаимно мы прохладны;

те, кто рожден вести табун,

должны быть сами очень стадны.

* * *

Чувствуя нутром, не глядя в лица,

пряча отношение свое,

власть боится тех, кто не боится

и не любит любящих ее.

* * *

Господи, в интимном разговоре

дерзкие прости мои слова:

сладость утопических теорий —

пробуй Ты на авторах сперва.

* * *

Ох, и смутно сегодня в отчизне:

сыро, грязь, темнота, кривотолки;

и вспухают удавами слизни,

и по-лисьи к ним ластятся волки.

* * *

Должно быть, очень плохо я воспитан,

что, грубо нарушая все приличия,

не вижу в русском рабстве неумытом

ни избранности признак, ни величия.

* * *

Я часто вижу, что приятелям

уже не верится, что где-то

есть жизнь, где лгать – не обязательно,

и даже глупо делать это.

* * *

В первый тот субботник, что давно

датой стал во всех календарях,

бережно Ильич носил бревно,

спиленное в первых лагерях.

* * *

Не в том беда, что наглой челяди

доступен жирный ананас,

а в том, что это манит в нелюди

детей, растущих возле нас.

* * *

Для всех у нас отыщется работа,

всегда в России требуются руки,

так насухо мы высушим болота,

что мучиться в пустынях будут внуки.

* * *

Лишь воздуха довольно колыхания,

чтоб тут же ощутить неподалеку

наличие зловонного дыхания,

присущего всевидящему оку.

* * *

Я, друг мой, в рабстве. Не печалься,

но каждый день зависит мой

от гармоничности начальства

с желудком, жопой и женой.

* * *

Есть явное, яркое сходство

у бравых моих командиров:

густой аромат благородства

сочится из ихних мундиров.

* * *

К начальству нет во мне симпатий,

но я ценю в нем беспристрастно

талант утробных восприятий

всего, что живостью опасно.

* * *

Можно в чем угодно убедить

целую страну наверняка,

если дух и разум повредить

с помощью печатного станка.

* * *

Смотрю, что творят печенеги,

и думаю: счастье для нации,

что русской культуры побеги

отчасти растут в эмиграции.

* * *

Висит от юга волосатого

до лысой тундры ледяной

тень незабвенного усатого

над заколдованной страной.

* * *

Кошмарней лютых чужеземцев

прошлись по русскому двору

убийцы с душами младенцев

и страстью к свету и добру.

* * *

Если в мизерном составе

чувство чести и стыда

влить вождям, то страх представить

их мучения тогда.

* * *

Теперь любая революция

легко прогнозу поддается:

где жгут Шекспира и Конфуция,

надежда срамом обернется.

* * *

Себя зачислить в Стены Плача

должна Кремлевская стена:

судьбы российской неудача —

на ней евреев имена.

* * *

Где вся держава – вор на воре,

и ворон ворону не враг,

мечта о Боге-прокуроре

уныло пялится во мрак.

* * *

Египет зарыдал бы, аплодируя,

увидев, что выделывает скиф:

мы создали, вождя мумифицируя,

одновременно мумию и миф.

* * *

Развивается мир по спирали,

круг за кругом идут чередой,

мы сегодня по части морали —

над закатной монгольской ордой.

* * *

Добро и справедливость. Вновь и вновь

за царство этой призрачной четы

готовы проливать чужую кровь

романтики обосранной мечты.

Сколь пылки разговоры о Голгофе

за рюмкой коньяка и чашкой кофе

* * *

У писателей ушки в мерлушке

и остатки еды на бровях,

возле дуба им строят кормушки,

чтоб не вздумали рыться в корнях.

* * *

Он был заядлый либерал,

полемизировал с режимом

и щедро женщин оделял

своим заветным содержимым.

* * *

Устав от книг, люблю забиться

в дым либерального салона,

где вольнодумные девицы

сидят, раскрывши рты и лона.

* * *

Мыслителей шуршащая компания