Я раб у собственной свободы… (сборник)

горе им и от ума,

и от мудаков.

* * *

Талант и слеп, и слишком тонок,

чтоб жизнь осилить самому,

и хам, стяжатель и подонок

всегда сопутствуют ему.

* * *

Когда густеют грязь и мрак

и всюду крик: «Лови!»,

товарищ мой, не будь дурак,

но смело им слыви.

* * *

В эпоху страхов, сыска, рвения —

храни надменность безмятежности;

веревки самосохранения

нам трут и душу, и промежности.

* * *

Чтоб выжить и прожить на этом свете,

пока земля не свихнута с оси,

держи себя на тройственном запрете:

не бойся, не надейся, не проси.

* * *

Добро уныло и занудливо,

и постный вид, и ходит боком,

а зло обильно и причудливо,

со вкусом, запахом и соком.

* * *

Пугаясь резких поворотов,

он жил и мыслил прямиком,

и даже в школе идиотов

его считали мудаком.

* * *

Чтобы плесень сытой скудости

не ползла цвести в твой дом —

из пруда житейской мудрости

черпай только решетом.

* * *

Определениям поэзии

спокон веков потерян счет,

она сечет сердца, как лезвие,

а кровь у автора течет.

* * *

Сколь часто тот, чей разум выше,

то прозябал, то просто чах,

имея звук намного тише,

чем если жопа на плечах.

* * *

Устройство мироздания жестоко

По прихоти божественной свободы:

убийствами поэтов и пророков

к их духу причащаются народы.

* * *

В цветном разноголосом хороводе,

в мелькании различий и примет

есть люди, от которых свет исходит,

и люди, поглощающие свет.

* * *

Есть люди: величава и чиста

их личность, когда немы их уста;

но только растворят они уста,

на ум приходят срамные места.

* * *

Люби своих друзей, но не греши,

хваля их чересчур или зазря;

не сами по себе мы хороши,

а фону из гавна благодаря.

* * *

Властей пронзительное око

отнюдь не давит сферы нижние,

где все, что ярко и глубоко,

свирепо травят сами ближние.

* * *

Прости, Господь, за сквернословья,

пошли всех благ моим врагам,

пускай не будет нездоровья

ни их копытам, ни рогам.

* * *

Всегда среди чумы и бедствий

пируют хари вместе с ликами,

и не смолкает смех в соседстве

с неумолкающими криками.

* * *

У нищих духом струйка дней

журчит ровней и без осадка,

заботы бедности скудней

богатых трудностей достатка.

* * *

В года кошмаров, столь рутинных,

что повседневных, словно бублики,

страшней непуганых кретинов

одни лишь пуганые умники.

* * *

О чувстве дружбы в рабской доле

сказал прекрасно сам народ:

кого ебет чужое горе,

когда свое невпроворот?

* * *

Наши дороги – простор и шоссе,

легок житейский завет:

думай, что хочешь, но делай, как все,

иначе – ров и кювет.

* * *

Сквозь вековые непогоды

идет, вершит, берет свое —

дурак, явление природы,

загадка замыслов ее.

* * *

Не меряйся сальным затасканным метром

толпы, возглашающей славу и срам,

ведь голос толпы, разносящийся ветром,

сродни испускаемым ею ветрам.

* * *

Кто хоть недолго жил в тюрьме,

чей хлеб неволей пах,

те много знают о дерьме

в душевных погребах.

* * *

Есть индивиды – их участь сурова,

жизнь их легко увядает;

камень, не брошенный ими в другого,

в почках у них оседает.

* * *

Вновь, как поганки в роще мшистой,

всегда внезапны, как нарывы,

везде растут марксималисты

и жаждут жатвы, сея взрывы.

* * *

Всегда и всюду тот, кто странен,

кто не со всеми наравне,

нелеп и как бы чужестранен

в своей родимой стороне.

* * *

Те души, что с рождения хромые,

врачуются лишь длительным досугом

в местах, где параллельные прямые

навек пересекаются друг с другом.

* * *

Чем дряхлый этот раб так удручен?

Его ведь отпустили? Ну и что же.

Теперь он на свободу обречен,

а он уже свободно жить не может.

* * *

Если крепнет в нашей стае

климат страха и агрессии,

сразу глупость возрастает

в гомерической прогрессии.

* * *

Не гаснет путеводная звезда,

висевшая над разумом и сердцем

тех первых, кто придумал поезда,

пошедшие в Дахау и Освенцим.

* * *

Откуда столько псов с кипящей пастью,

я понял за прожитые полвека:

есть холод, согревающийся страстью

охоты на живого человека.

* * *

На людях часто отпечатаны

истоки, давшие им вырасти;

есть люди, пламенем зачатые,

а есть рожденные от сырости.

* * *

Опять стою, понурив плечи,

не отводя застывших глаз:

как вкус у смерти безупречен

в отборе лучших среди нас!

Увы, но истина – блудница,

ни с кем ей долго не лежится

* * *

Цель жизни пониманью не дана

и недоступна мысли скоротечной;

даны лишь краски, звуки, письмена

и утоленье смутности сердечной.

* * *

Я охладел к научным книжкам

не потому, что стал ленив;

ученья корень горек слишком,

а плод, как правило, червив.

* * *

Вырастили вместе свет и мрак

атомного взрыва шампиньон;

Богу сатана совсем не враг,

а соавтор, друг и компаньон.

* * *

В цинично-ханжеском столетии

на всем цена и всюду сцена.

Но дом. Но женщина. Но дети.

Но запах сохнущего сена.

* * *

Укрывшись лозунгом и флагом,

не зная лени и сонливости,

зло покупает нас то благом,

то пустоцветом справедливости.

* * *

В прошлом были те же соль и мыло,

хлеб, вино и запах тополей;

в прошлом только будущее было

радужней, надежней и светлей.

* * *

Глубокая видна в природе связь,

основанная Божьей бухгалтерией:

материя от мысли родилась,

а мысль – от спекуляции материей.

* * *

Толпа естествоиспытателей

на тайны жизни пялит взоры,

а жизнь их шлет к ебене матери

сквозь их могучие приборы.

* * *

Смешно, как тужатся мыслители —

то громогласно, то бесшумно —