Я русский

Али за моей спиной хмыкает и тоже решительно топает к вешалке в коридоре.

– Что решили? – спрашивает на ходу.

– Да ничего особенного, – жмет плечищами питерский бомжара. – Так, к сведению приняли. Нужно всю эту инфу со своими перетереть. Мы же обычные топы, не князья какие-нибудь или, блин, императоры. Не к ночи они будь помянуты. Договорились недели две ничего между собой не мутить, пока не продумаем каждый свою политику партии. А молодежь пусть машется, им только полезно.

Все согласно кивают.

Что ж, пауза в пару недель – штука вполне в данных условиях разумная.

Как минимум.

– Я еще, – кряхтит, натягивая кроссовки, Мажор, – предложил парням подумать, кто от кого в Австрию на Европу собирается. Ну, там – составы, то, се. Билеты-то мутить все равно вместе будем. Через одну всем хорошо известную и вполне официальную структуру, тут ничего нового не придумаешь. И тем, кто поедет, я бы до Евро вообще рекомендовал воздержаться от акций. Мало ли что: или в больничку попадет боец, или менты повяжут… Если бритиша войну устраивать собрались – каждые щщи на счету будут, сами понимаете.

– Ну, и, – вздыхаю, – что решим?

– Мы подумаем, – хором объявляют конявые. – На то две недели и брали.

Остальные кивают, жмут мне руку и расходятся.

Я остаюсь один.

Ну, как один…

С Арамисом.

И пражскими воспоминаниями.

Как там она сейчас, интересно, думаю.

Спит, наверное.

У нее это, кстати, – вполне симпатично получается.

Просыпаешься, а на подушке – золотая, в рыжинку густая волна волос.

Очень красиво.

И точеное плечико с тонкой трогательной ключицей из-под белой скомканной простыни.

Я помню, просыпался ночью, рассматривал…

…Походил немного, покурил.

Вымыл оставшиеся от братвы стаканы.

Зеркальце с приготовленной горкой кокса в письменный стол спрятал, чаю заварил на ночь – по давней, еще с детства, привычке.

С молоком.

Книжку какую-то полистал, хлопнул стаканчик виски под чай, чтобы кокаиновый отходняк спать не мешал.

Потом положил котяре сухого корма, бросил в другую мисочку свежего мяса, домработницей по моей просьбе предусмотрительно нарезанного.

Налил воды, поменял в лотках наполнитель.

Он все это время за мной ходил.

Кот, в смысле.

Арамис.

Инспектировал, все ли правильно непутевый хозяин делает.

Строгий парень.

Потом я постелил себе постель, разделся, подумал: хорошо, что успел принять душ сразу, как приехал.

Иначе немытым бы отрубился.

И – рухнул в черную яму, на краях которой уже брезжили яркие, цветные, смешанные со снами воспоминания.

Почувствовал устраивающегося поудобнее у меня под мышкой кота и – уснул.

Что мне снилось в ту ночь, я так потом, к сожалению, и не смог вспомнить.

Но что-то весьма радостное, это точно.

И – немного тревожное…

Глава 12

Неделя прошла в лютой суете.

Ну, как неделя…

С понедельника по четверг.

Ага.

Пятница не считается.

В четверг у меня был дедлайн номера, а мое «мясо» рубилось в Луже за путевку в весеннюю стадию Кубка УЕФА с заезжим швейцарским «Цюрихом».

Если б я не попал на эту игру – никогда б себе этого не простил.

Особенно – после Праги.

Но номер я должен был сдавать как раз в день игры.

Цирк, короче.

Клоунада.

Просто обхохочешься.

Вы вообще представляете себе, что такое выпускающий редактор за пару часов до дедлайна?

Это, блин, смотритель борделя во время пожара с наводнением одновременно.

Особенно если этот редактор еще сравнительно молод, не так давно пришел из другого коллектива и не склонен к панибратству с местными капризными «звездами».

У меня в ежедневке таких было – как зелени на рынке.

Пучок за пятачок.

Думаете, я за ними бегать буду?!

«Ах, миленький, ах, хорошенький, ах, пожалуйста, материальчик…»

Ага.

Хочешь – работай.

Не хочешь – проваливай.

Они и проваливали.

Вот только не в тот пешеходно-эротический тур, куда я им дорогу указывал.

А прямиком в кабинет главного редактора.

Или, того хуже, в берлогу кого-нибудь из акционеров данного богоугодного заведения.

Уроды, блин.

А мне потом, вместо того чтобы работать, приходилось часами выслушивать, что «надо быть потактичнее».

Потактичнее, ага.

Уже разбежался.

Впереди собственного визга.

Тьфу…

Какая тут может быть тактичность, на хрен, если у меня дедлайн, а эта сволочь, задумчиво почесывая у себя в жопе, заходит «посоветоваться» насчет материала, который три часа назад в готовом виде у меня на столе лежать должен?!

Приходилось психовать.

Громко.

Акцентированно.

Пепельницами швыряться.

Руководство вроде бы понимало.

Морщилось, но поддерживало.

Как могло, разумеется.

Но все равно времени и нервов это отнимало столько, что было уже не до чего. Кроме футбола и моей пражской девочки Златы, разумеется.

Каждый божий день с ней по несколько раз созванивались, и от этого увлекательного процесса меня не могли отвлечь никакие дедлайны.

А как вы хотели?!

Это моя жизнь, и она у меня – одна.

А как ее надо прожить, еще классик советской революционной литературы когда-то очень здорово сказал.

Так что идите в жопу, у меня любовь…

…Хотя сдачу номера в срок никакая любовь отменить, к сожалению, не в силах.

Поэтому приходилось отвлекаться на насущное.

Номер я все-таки сдал.

В срок.

В четверг.

Так что мог собой гордиться.