Я русский

И даже успел в Лужники, где мой «Спартак» весь первый тайм возил говно по поляне.

Во втором, правда, проснулись.

Или тренер в раздевалке им напихал, что вероятнее.

Но – забегали.

И незаменимый Егор Титов положил-таки свою дежурную банку, открыв команде дверь в весеннюю стадию еврокубков.

Пока у нас есть Егор Ильич – у нас есть «Спартак».

Ура, блин, товарищи.

Здорово, конечно.

Но что-то надрывное, неправильное в игре «Спартака» нас с парнями по-прежнему настораживало.

И ведь не поймешь, что именно.

Но…

Но сквозь пелену побед смотрело на нас безжалостными рыбьими глазами какое-то безнадежное, скользкое общеклубное лузерство.

Ладно.

Вот проведет свою первую полноценную предсезонку Стас Черчесов, новый тренер, отличный вратарь в прошлом, – тогда и будем посмотреть.

А пока потерпим.

И – порадуемся.

Хоть и вымученной, но такой важной победе…

…После матча заехали в наш паб, на Сухарь, промочить горло пинтой-другой «Гиннеса».

Требовалось, если честно.

Неделя выдалось такой, что и слону бы мало не показалось.

Да и игра любимого клуба, мягко говоря, не порадовала.

Не вдохновила.

Хотя – счет на табло.

Победили, в принципе.

Чего, спрашивается, жаловаться?

Радоваться надо.

И все дела.

Вот только – не наша это логика.

Не спартаковская.

«Спартак» – это ведь не просто команда, которая может победить, а может и проиграть.

Это что-то особенное, постороннему недоступное.

Что невозможно описать словами, как свою первую любовь.

Чужую – пожалуйста.

А вот свою – невозможно, это я вам как профессиональный журналист говорю.

И счета на табло нам, тем, кто и есть по сути своей «Спартак», – мало.

Вот почему в тот вечер даже вкус любимого «Гиннеса» казался мне чуть кисловатым и горьковатым.

…Сидим, пьем.

Закусываем, чем Бог подаст.

Предстоящий через пару недель выезд в Тулузу обсуждаем.

Скукотища там, говорят.

Я бы вообще туда не поехал, но пока еще оставалась смутная надежда, что в эту лютую французскую пердь сумеет вырваться ко мне моя Злата.

Хотя бы на пару денечков.

Да хоть на один.

И вдруг – здрасьте.

Добрый вечер, что называется.

Наши молодые чуть кружки не проглотили.

От избытка чувств.

Ага.

Явление.

Н-да, думаю.

Вот что значит пустить дело на самотек.

Чуть отвлечешься – и мало не покажется.

Идут, и что самое главное – уверенно идут прямо к нашему угловому столику.

О-бал-деть…

…Кто, спросите?

Да «кони», конечно!

Те самые, что в прошлое воскресенье меня в моем собственном доме навещали, ага.

Нарисовались, блин.

Хрен сотрешь.

Подходят, присаживаются.

Руки тянут, прямо как равные.

Ничего не поделаешь, приходится соответствовать.

Здороваюсь.

Явно по делу люди пожаловали, какой смысл кошмарить.

– Привет, Дэн, – улыбается иронично «варриор». – Как жизнь молодая?

– Спасибо, – хмыкаю ему в тон, – могла бы быть и получше. Но тут ты пожаловал. Причем без звонка.

Он жмет плечами.

– А какой смысл трезвонить? – удивляется. – Позвонил Мажору, этого, думаю, достаточно. Он и велел сюда ехать, они с Глебом тоже в эту сторону направляются. Сказал, что ты наверняка уже здесь, значит – встретишь. С победой тебя, кстати. Хоть меня лично она, сам понимаешь, – совсем не порадовала.

Ну, Гарри, думаю.

Ну, сволочь.

Представляю, как они с Али сейчас в тачке сидят, глумятся.

Еще и по чашечке кофе наверняка заскочут куда-нибудь глотануть. Или по пинте-другой пивасика.

А я тут сиди, расхлебывай.

Но виду не подаю, разумеется.

Просто киваю и проставляюсь пивом. А с Мажором мы попозже разберемся.

По-свойски.

В своем, так сказать, кругу.

Ну, сволочь глумливая…

– Что, – спрашиваю, – я так понял, решили что-то?

Он кивает.

– Решили. Но давай пока твоих старших дождемся, чтобы несколько раз по запалу не повторяться.

Я соглашаюсь.

Разумно, чего уж там.

Надо тогда разговор перевести.

Желательно – на нейтральное.

– Не в курсе, – спрашиваю, – как бомжи в Ливерпуль-то съездили? То, что их, прости господи, команда на последних минутах слила, я в теме. А сами-то как выступили?

«Кони», как им и положено, – ржут.

– В курсе, – говорят. – Нормально выступили. Пережрались и поперлись в эвертоновский паб, на честный бой местный моб вызывать. Ильи Муромцы, блин. Или, хрен его знает, Добрыни Никитичи. С ними и не такие, сцуко, мутации случаются. От одних, блин, болотных испарений. Вот они и пошли. Всем составом. Правда, состава всего человек семь набралось. А эвертоновских в пабе – сотни две как минимум. Они бомжей даже опиздюливать не стали, решили, что это какие-то особо опасные русские сумасшедшие.

Ржем уже вместе.

– Не Стасик, – вспоминаю, держась за живот, гостившего у меня бомжару, – там, часом, отличился?

– А ты, – уссываются, – других таких чокнутых знаешь?!

Я уже просто под стол сползаю от хохота.

Представляю себе, блин, эту картинку с выставки.

Нормально, думаю, алкаши выступили.

Молодцы.

Хоть, блин, – и питерские.

– Да, – качаю головой, – если у нас на уровне сборной еще и эта отморозь питерская в общий моб собьется, боюсь, бритиша тут же на фиг все претензии поснимают. Я бы на их месте призадумался. От этих ведь просто хрен его знает чего ожидать.