Я служил в десанте

– Давай!

В открывшуюся дверь ворвался холодный ветер и брызги воды. В дверях стоял матрос в тельняшке, с него струями стекала вода. Оттолкнув меня в сторону, он вошел в вестибюль и, с силой захлопнув за собой дверь, закричал:

– Где начальник? Давай начальника!

– Полковник спит.

– Я с той стороны… – И к Гофару: – Убери, гад, пушку!.. Переплыл через пролив… Нужен начальник… Срочно!

По взволнованному тону и виду матроса мы поняли, что случилось что-то важное.

– Пойдем, – сказал я. – Разбудим его. Поднявшись по лестнице, мы остановилось перед дверью полковника.

– Подожди здесь, – сказал я матросу, – я доложу. Матрос согласно кивнул. А я заметил, что он весь дрожит от холода и нетерпения.

Полковник проснулся, сел на кровати в одном исподнем.

– Что?

– К вам какой-то матрос. Срочно.

– Срочно? Зови матроса…

Я открыл дверь.

– Давай! Только говори громко он контуженный, плохо слышит.

– Я с той стороны, – торопясь, доложил матрос, – переплыл через пролив… Нужно оружие!

Полковник молча смотрел на матроса. Казалось, он не вполне понимает его. Матрос закричал громче, чем прежде.

– Я с той стороны! Бердянское училище военных моряков! Немцы подходят к городу. Дай оружие! Умрем, но не отдадим город!

Полковник молчал.

– Ты что, не слышишь?! – возмутился матрос.

– Нет у меня оружия, парень, – сказал полковник тихо.

– Как нет?! Молодые ребята!.. Погибнут без боя! Дай хоть винтовок!

Полковник закричал:

– У меня на весь корпус только одна винтовка! Одна на весь корпус! Понимаешь?

Матрос, не понимая, смотрел на полковника.

– Я бы тебе отдал последнее. Но нет и взять мне не у кого!

Матрос не понимая смотрел на него, потом вдруг весь как-то осунулся, повернулся и устало пошел к двери. Упершись в косяк головой, он вдруг разрыдался, посылая кому-то страшные проклятия…

Когда, уже после войны, в газетах написали, что я готовлю фильм о войне, я получил письмо от начальника тыла генерала Сокола. Он обижался на прессу, обвиняющую его ведомство в нехватке оружия. Генерал цифрами доказывал, что оружия нам вполне хватало. Но оружие на складе само не стреляет. Оружие нужно было людям, а там, где оно было нужно, его не хватало. Важна не статистика, а факты.

Пирс

На третий день ливень прекратился. Появилось солнце, но море еще волновалось. Рано утром мы услыхали разрывы. Зазвонил телефон.

– На пирс налетели «мессершмитты»! Бомбят и расстреливают мирных жителей!

– Каких мирных жителей? Откуда они на пирсе?

– Жителей с того берега. Ночью они переправились через пролив. Бежали от войны, но вот не убежали…

Мы громко сообщили об этом полковнику. Он молча выслушал нас. Что он мог? Ни зениток, ни тем более истребителей в Ейске не было. Мы с ним хотели пойти на пирс, но пришел приказ срочно погрузить личный состав в вагоны и отправиться на Северный Кавказ. Надо было успеть погрузить тяжелый сейф с документами – дело нелегкое; надо было зачем-то конфисковать у жителей велосипеды и погрузить их в эшелон. Мы все успели.

Те, кто побывал на пирсе, рассказывали потом: «мессершмитты» налетели неожиданно, расстреливали людей на бреющем полете. Действовали жестоко и безнаказанно. Много убитых детей и женщин. Весь пирс был в крови и трупах. Я всего этого не видел: занимался погрузкой, но переживал, как будто был свидетелем этой кровавой расправы.

Снова Ессентуки

Я бывал в этом городе еще ребенком. Это был веселый курортный город. Сейчас я не узнавал его. Те же улицы, тот же зеленый парк, но улицы невеселы и безлюдны; иногда появляется человек, но тут же скрывается за какой-нибудь дверью. Отдыхающих нет. Санатории превращены в госпиталя. Жители жалуются: от раненых житья не стало. Женщинам, девушкам на улице лучше не показываться. Мужчин избивают, отнимают деньги. Устраивают пьяные драки. Ножей им не дают – дерутся вилками. Вилками убили начальника милиции, пытавшегося разнять пьяную драку…

Командир корпуса вызвал солдат, знающих рукопашный бой, и приказал за три дня навести в городе порядок. В случае необходимости применять силу и оружие. Я подумал: «Оружие к раненым? Они же пострадали, защищая Родину!» И, как бы в ответ на мои мысли, командир сказал:

– Они не защитники Родины, а бандиты. Я не могу в такой обстановке готовить десантников к предстоящим боям. За либерализм буду строго наказывать.

Мы принялись за дело и за два-три дня навели порядок. Было странно, что небольшая кучка бандитов терроризировала целый город. Дебоширы сопротивлялись, качали права, угрожали нам вилками, старались вызвать сочувствие: «Мы раненые! Мы Родину защищали!»

– Мы тоже Родину защищали и тоже валялись в госпиталях, но не грабили и не дебоширили, – отвечали мы.

Действовали мы без сантиментов, при необходимости жестоко, но порядок навели. И город свободно вздохнул. Девчонки считали десантников героями, врачи благодарили: