Я стану Императором. Книга III

Смирнов, до этого сохраняющий серьёзное выражения лица, внезапно, заржал. Улыбнулась Райли и, даже, Инесса. Дернулась щека у Тадаси, что также можно было принять за сдерживаемое веселье.

— Вы чего? — удивился я.

— Ну, ты такой сейчас пафосный и героический. Готов на самопожертвование, ради жизни невинных, — смеялся Пашка.

— Ну да, — согласился я. — Но что в этом смешного?

— А то, что какого Хаоса ты решил, что мы останемся в стороне от этого? Ты за кого нас, вообще принимаешь? Это настолько тупо, что даже смешно! — вопреки словам, улыбка сошла с лица Пашки.

— Не понял, — нахмурился я.

— Что ты не понял, Антон? — ввязалась ван Дассел. — Хочешь ли ты или нет, хотели ли мы этого или нет, но мы сейчас одна команда. Одна отличная, слаженно действующая команда. Убери любого из нас — и эффективность упадёт в разы. Думаешь, мы можем это тебе или себе позволить?

— Господин прайм лейтенант всё правильно говорит, — подал голос Тадаси и все удивленно повернулись к нему. Каждый раз, когда японец открывал рот и говорил больше одного-двух слов, до сих пор считалось знаменательным событием. — Антон, ты обижаешь нас таким предложением!

Я улыбнулся.

— Самурайский долг тяжелей горы, а смерть легче пуха на пути воина. Умеющий достойно умереть, будет достойно жить. Так? — вспомнил я изречение из кодекса Буси-до.

Тадаси просто скинул, соглашаясь. Свой лимит слов он исчерпал на пару недель вперед.

— Когда же ты поймешь, Ноу… Антон, — вмешалась Инесса непривычно тихим голосом. — Теперь мы вместе навсегда! До победы или смерти!

У меня еще много было что сказать. Но почему-то запершило в горле и защемило в груди. Кажется, у меня действительно получилось сформировать костяк моей будущей победоносной армии. Пускай, пока немногочисленной, но исключительно преданной, да и, честно говоря, весьма мощной. Кроме этого, немногочисленное, но не менее ценное пополнение, всё еще ожидает на планете Нобель. Я ни на мгновение не забыл об ожидающих там друзьях и доверившихся мне детях. Нужно побыстрее всё закончить здесь, чтобы улететь туда. Для этого всего-то нужно очистить Рапсодию от демонов. От всех двухста миллионов…

— Все свободны! — кивнул я. — Встречаемся через семь часов в посадочном ангаре В-3. Еще раз повторюсь. Постарайтесь отдохнуть, битва будет серьёзной…

Все кивнули и начали подниматься на ноги. Я развернулся, чтобы направиться в душ, когда меня окликнули.

— Антон!

Я повернулся. Это была улыбающаяся Райли.

— Я что хотела сказать, — девушка подошла поближе. — Я, вообще-то, отоспалась достаточно, мне будет достаточно и пары часов. Как насчет того, чтобы потратить остальные четыре на что-то более приятное, чем сон? — она, как будто случайно, потянулась, обхватывая себя руками, отчего её немаленькая грудь завлекательно приподнялась и сжалась, собираясь выпрыгнуть из маленького топа прямо здесь и сейчас.

Я открыл рот для ответа, но наткнулся на холодные голубые глаза стоящей за спиной у Райли Инессы и судорожно сглотнул, пытаясь сориентироваться в ситуации.

Глава XVII

Я осмотрелся. Все взгляды, сейчас, были направлены на меня. Царило гробовое молчание.

Кроме девушек, на меня смотрел еще и Пашка. Без улыбки. И Тадаси, понятное дело, тоже с каменным выражением лица. Восемь часов до битвы, которую я, возможно, не переживу. Две потрясающе красивые сексуальные девушки, кажется, готовые на всё. Которые, также как и я, могут погибнуть.

Два друга, которые испытывают, похоже, какие-то чувства к этим девушкам. Которые тоже могут не пережить этой операции. И любое мое решение обидит кого-то из этих, таких близких мне людей. К Хаосу такой выбор! Мне с Демонами воевать легче, честное слово!

Может плюнуть на всё? И на всех! Подхватить на руки красотку Райли и пуститься во все тяжкие на целых шесть часов, чтобы отключить мозг и разгрузить тело?! А дальше — хоть трава не расти!

Я грустно улыбнулся. Ответственность… Эта грёбанная ответственность за себя и других не позволяла мне просто отпустить себя и плыть и по течению. Вся моя недолгая жизнь была подчинена ограничениям, чёткому распорядку, планированию и чёткому исполнению задуманного, не опуская ни одной мелочи из плана. Иначе, из безродного сироты не получился бы лучший курсант Военной Академии!

Когда-то, давным-давно, кажется в другой жизни, покойный инквизитор Хокус, в редкую минуту воспоминаний о былом рассказал мне про одно интересное, и очень распространённое в военном обществе Империи, выражение. Которое звучит, как: «Война всё спишет».

Он, как всегда, долго философствовал, сидя на своём жёстком стуле в «Домике Инквизитора» в Академии, но суть была вот в чём.

Во время тяжёлых испытаний, которые вызваны войной, непродуманные поступки, ошибки, промахи в каких-либо повседневных делах не считаются серьёзными. Броситься очертя голову навстречу случайному, непроверенному чувству, без страха перед ошибкой и раскаянием — война всё спишет. Будто, само слово «война» уже содержит в себе искушение любого поступка.