Я тебя хочу

Завтрак был… интересным. Слегка подгоревшая яичница неплохо смотрелась на тарелке с пересушенным беконом. Все это творение украшали три капли кетчупа и веточка укропа. Кроме того, стояла чашечка кофе, от одного глотка которого у меня однозначно подскочило давление, настолько он был крепким и горьким.

— А кто готовил завтрак? — поинтересовалась, потому что сидеть в молчании было немного неуютно.

Хотя бы потому, что вопросов в моей голове имелось бессчетное количество, а задать из них я могла от силы штук пять.

— Я. Тебе не нравится? Я на время отпустил прислугу, чтобы не мешались под ногами.

— Все отлично, — скованно улыбнулась я, хрустя беконом. — Ты молодец.

Обижать мужчину не хотелось. Он ведь старался, пытался угодить, несмотря на то, какой была наша прошлая встреча наедине. Я до сих пор стыдилась своих выходок, но, с другой стороны, нечего было меня целовать.

От воспоминаний о поцелуе щеки мои наверняка порозовели, но я быстро пришла в себя, потому что во мне зародилось смутное подозрение. А с чего бы ему самому готовить мне завтрак?

— Журналисты — это ведь не все новости, да? Что-то еще случилось? — отодвинула я тарелку, потому что аппетит у меня резко пропал.

— Ольга, вы только не нервничайте, — посоветовал он мне, резко вновь переходя на «вы».

— Что случилось? — повторила я вопрос, делая паузу между словами.

— К нам едет мама, — произнес он после долгой минуты.

— Ваша мама? — выдохнула я, возвращая себе тарелку.

— Ваша мама, — проговорил он утвердительно.

Вилка выпала из моих рук. Звякнув о тарелку, она упала на пол, а я медленно подняла взгляд, не желая верить в услышанное. Уж лучше меня прибьет медведь, чем это сделает отец.

— И папа тоже, — решили добить меня окончательно.

— Но…

— Ваш телефон у меня. Я взял на себя смелость ответить, чтобы родители о вас не беспокоились.

— И кем вы представились? — потянулась я за вилкой, но она грохнулась на пол повторно, когда по кухне разнеслось уверенное:

— Женихом. Они приедут сегодня к вечеру.

Вот тебе и сюрприз номер три.

В особняке я оставаться не решилась. Просто потому, что туда в любой момент мог вернуться медведь, с которым я встречаться не горела желанием.

Хотя лучше встреча с ним, чем объясняться перед родителями, которые теперь думают, что у меня есть жених. Боюсь, что теперь они с Владимира не слезут до самой свадьбы или, что вероятнее, до момента его побега. И я точно знаю, что долго он не продержится.

Так, может, оно и к лучшему?

Садиться на заднее сиденье автомобиля мне было неудобно. Навязчивые мысли так и роились в голове, подкидывая пикантные воспоминания. Правда, к чести Владимира, смущать и дальше он меня не стал. Занял место рядом с водителем, тогда как ко мне пересел охранник.

— Думаю, ты захочешь прочесть, — не оборачиваясь, протянул мужчина мне папку, за которую я тут же ухватилась.

Просто со всеми этими событиями я совершенно забыла о том, что что-то вообще подписывала. Ну, как подписывала? За меня подписали, а я ни сном ни духом, что там было внутри. Может, я уже почки свои кому-то завещала, а вместе с ними и сердце?

Хотя мое сердце им навряд ли так необходимо.

В первую очередь я искала сроки. Увидев минимальный срок моего рабства, я даже взвизгнула, подпрыгивая на сиденье. Всего месяц! Месяц! Из которого прошло уже два дня, а значит, осталось только двадцать восемь. Через двадцать восемь дней я буду свободной!

«И богатой!» — тихо прошептала зеленая жаба, которая уже успела присвоить себе чужие деньги.

Шикнув на нее, я пробежалась по строчкам. В принципе, здесь было все, что я просила. Даже котенок был прописан, хотя я на этом настаивать и не собиралась. Защищена я была как в лучших фильмах Голливуда: здоровье, питание, содержание — мне предлагали жить по системе «все включено», где, в отличие от зарубежных отелей, все действительно было включено.

По окончании этого месяца пыток мне настойчиво предлагалось сохранить все, что касается братьев, в тайне. Любая информация, просочившаяся в СМИ, будет стоить мне столько ноликов, что легче сразу закопаться на ближайшем кладбище, чем попробовать выплатить хотя бы часть суммы.

Что примечательно, в самом низу страницы мелким шрифтом было напечатано, что срок договора может быть продлен по желанию одной из сторон, и не было ничего сказано о том, что делать в таком случае, если вторая сторона категорически против.

И да, я была права. Мне не показалось, когда я видела этот договор впервые. Имени первой стороны нигде не было указано, только фамилия, которая в равной степени могла относиться к обоим братьям. Теперь мне были понятны их трения по этому поводу…

Да кого я обманываю? Это было странно и сюрреалистично, потому что я еще ни разу не встречала мужчин, которые делили бы женщину, словно вещь, решая в беседе о «между прочим», кому она будет принадлежать. Этот вопрос пора было решать, потому что мои родители такого не поймут. Особенно отец. Именно отец!



— Так что будем делать с журналистами? — спросила я, возвращая бумаги.