Я тебя не отдам

Марат двигается внутри меня быстрыми ритмичными толчками и, когда я уже близка к разрядке, внезапно замирает, одной рукой надавливает мне на шею, как и в прошлый раз, удерживая под собой, и слегка отстраняется. Так, чтобы глаза в глаза, чтобы не пропустить ни одну эмоцию на моем лице. Смотрит на меня с вызовом, но и в то же время ласково. Щекочет мое тело своим взглядом. Я хныкаю, ерзая под ним, умоляя продолжить. Марат понимает меня без слов, вновь срываясь в бешеный темп, при этом ни на секунду не отводя от меня взгляда своих потемневших глаз.

Это похоже на безумие. Быстро. Жестко. Горячо. Марат прерывисто дышит, мышцы по всему телу натянуты, вторая рука до боли сжимает мою грудь. Я чувствую, что близко. Еще немного. Вот-вот. Все же не выдерживаю и закрываю глаза в тот самый момент, когда из моего рта вырывается громкий крик и я пульсирую, сжимаюсь вокруг его члена. Марат делает еще несколько резких толчков и с хриплым рыком кончает. Я чувствую, как изливается его теплое семя, как дергается член внутри меня, и щеки краснеют от стыда.

Марат падает на меня, придавливая своим весом, и не спешит выходить. Целует в висок. Ласкает шершавыми ладонями чувствительную кожу. Я пытаюсь выровнять дыхание, а еще не заплакать. Потому что во второй раз в жизни лучший секс случился с мужчиной, которого я должна ненавидеть и презирать, а  не желать и боготворить.

Глава 22

Я молча поднимаюсь с кровати и собираю по комнате свою одежду. Марат молчит. Наблюдает за мной, а потом тянется к тумбочке за сигаретой. Прикуривает, выдыхая густой белый дым. Я нервно натягиваю на себя майку, не с первого раза попадаю ногой в штанину, перед глазами все плывет, сердце все еще гулко бьется в груди, а стыд и чувство неправильности разъедают изнутри.

– Это было в последний раз, – считаю своим долгом предупредить его, чтобы хоть как-то удовлетворить свою гордость, о которой на время напрочь забыла.

Давидов лишь хмыкает в ответ, пронзая меня взглядом своих глаз. Не верит.

– Будьте готовы, через несколько дней покинем коттедж, скорее всего вернемся в столицу, там проще раствориться в толпе, – его голос звучит хрипло и низко. Он лениво потягивается, нисколько не стесняясь своей наготы, а потом кривится от боли и разминает руку.

Я резко отвожу взгляд в сторону от его внушительного мужского достоинства и  иду к двери, но, уже взявшись за ручку, застываю и оборачиваюсь:

– Я волновалась за тебя, винила себя во всем, а оказалось зря. Ты такой же, как и остальные.

– Разве я когда-то говорил, что лучше? – спрашивает с вызовом, стряхивая пепел от сигареты прямо на поднос. Я разворачиваюсь, руки сжимаются в кулаки от злости, лицо пылает, открываю рот, чтобы сказать парочку лестных слов, но в следующий момент дверь в комнату неожиданно открывается, впуская незнакомую мне девушку.

– Маратик, ты живой! Когда папа сказал, что ты в больнице, я места себе найти не могла. – Дамочка меня не замечает, с порога бросается к Давидову, на моем же лице появляется горькая улыбка, на глаза наворачиваются слезы. Я застываю каменной статуей, не понимая, что происходит. Вернее, понимаю, но не хочу верить в то, что у Марата есть девушка. Или невеста…

Мужчина прикрывается одеялом и слегка отстраняет от себя незнакомку.

– Алла, зачем ты приехала? – кривится, при этом смотрит на меня с тревогой. Словно ему не все равно на мои чувства.

Я хмыкаю, и этот звук оказывается довольно громким, чтобы девушка заметила меня.

Она хмурится, окидывая меня взглядом с ног до головы, потом вновь поворачивается к Марату:

– Что происходит? Кто это? Почему ты лежал перед ней голым? – голос раздраженный, с истеричными противными нотками, смотрит на меня с враждебностью и брезгливостью. Ну да, я ведь только проснулась, даже привести себя в порядок как следует не успела, Алла же выглядит не хуже моих девочек, которые участвуют в показах.

– Пойду я.

Я решительно направляюсь на выход из комнаты и громко хлопаю дверью. Ноги не держат меня, поэтому я упираюсь спиной в стену и пытаюсь выровнять сбившееся дыхание. Ненавижу, как же я его ненавижу!

В голове уже десятки вариантов происходящего. Я прислушиваюсь к тому, что происходит за дверью, но разобрать ничего невозможно. Судя по тому, насколько свободно передвигается по дому Алла, она не просто знакомая на ночь, здесь что-то намного больше. Ведь охрана впустила ее без проблем, и где спальня Марата, она безошибочно знает.

Глухие шаги заставляют меня оторваться от стены и встрепенуться. В коридоре появляется мужчина. И, кажется, я его знаю. Он идёт медленно, лицо не выражает ни одной эмоции. Высокий и поджатый, несмотря на свой возраст. Боже.

Он лишь мазнул по мне взглядом, приняв, скорее всего, за прислугу, и без стука прошел в комнату Марату. Седовласого мужчину с слегка раскосыми глазами я часто видела на страницах газет и телевидении. Гольдман. Губернатор. Вот кто пожаловал к Марату, а Алла, если не ошибаюсь, его дочь.