Я тебя вижу

Она падает. Но не на колени. Она не шатается, не цепляется за стол, как в кино, не тянется, чтобы схватить меня и утащить за собой. Нет, Мелисса валится навзничь, точно срубленное дерево. И с таким грохотом ударяется головой об пол, что во мне вспыхивает нелепая тревога: не ушиблась ли она?

А после замирает: руки раскинуты в стороны, лицо пепельное, глаза широко распахнуты и слегка выпучены.

Я ее убила.

Только теперь приходит сожаление. Не из-за совершённого преступления. И даже не из-за того, что я смотрела, как женщина тонет в собственной крови. Нет. Я сожалею, что она так и не предстанет перед судом. Даже умерев, она победила.

Опускаюсь на пол. Чувствую себя настолько опустошенной, будто из меня тоже вся кровь вытекла. Ключ от двери лежит в кармане Мелиссы, но я не хочу прикасаться к ее телу. Хоть в ней и не осталось признаков жизни – грудь не поднимается, воздух не покидает легкие с предсмертными хрипами, – не могу избавиться от мысли, что она внезапно поднимется и схватит окровавленными руками мои запястья. Мелисса лежит между мной и столом, а я сижу и жду, пока меня перестанет трясти. Через секунду мне придется осторожно обойти ее, набрать три девятки и рассказать полицейским о том, что я сделала.

Кэти. Нужно рассказать им о Кэти. Они должны ехать на «Лестер-сквер». Мне нужно знать, что она жива. А ей – что со мной всё в порядке, что я ее не бросила… Встаю, но слишком быстро, ноги скользят по крови, которая, кажется, покрывает весь пол. Алая полоса пересекает экран компьютера, там по-прежнему изображение с камеры наблюдения. Дверь в подсобку все еще наглухо закрыта.

Я ловлю равновесие и слышу далекий вой сирен. Жду, что они стихнут, но шум все нарастает, делается настойчивей, от него уже уши болят. Звучат крики, затем громкий стук, который эхом разносится по всему дому.

– Полиция! Стоять на месте!

Я не шевелюсь. Не смогла бы, даже если бы хотела.

В холле раздается оглушительный грохот, затем от ужасного удара дверь кухни распахивается и ударяется о стену.

– Руки вверх! – кричит один из полицейских, а я лишь думаю о том, как нелепо требовать этого от Мелиссы, которая явно не способна это сделать. И тут понимаю, что обращаются ко мне. Я медленно поднимаю руки. Они покрыты растекшейся кровью. Одежда моя тоже в темно-красных пятнах.

Офицеры одеты в темные комбинезоны и шлемы с опущенными забралами, сбоку белыми буквами написано «ПОЛИЦИЯ». Сначала входят двое, затем в ответ на их четкую команду появляются еще двое.

– Поддержка!

Первая пара приближается и останавливается в нескольких футах от меня. Вторая быстро перемещается по кухне, выкрикивая друг другу инструкции. Слышно, что где-то в доме бегают остальные полицейские. Топот ног перемежается криками «В комнате чисто!», которые доносятся и до нас.

– Здесь нужен врач! – кричит кто-то.

Еще два офицера протискиваются в кухню и подбегают к лежащей на полу Мелиссе. Один зажимает руками рану на ее шее. Я не понимаю, почему они пытаются спасти ей жизнь. Разве они не в курсе? Разве они не знают, что она сотворила? В любом случае попытка не имеет смысла – жизнь давно покинула тело Мелиссы.

– Зоуи Уокер?

Один из двух стоящих передо мной полицейских произносит мое имя, но из-за их шлемов я не могу определить, какой именно. Перевожу взгляд с одного на другого. Они расположились примерно в двух метрах друг от друга, и, когда я смотрю перед собой, один находится на десять часов, другой – на два. Во всех смыслах зеркальные отражения друг друга: одна нога слегка выдвинута вперед, руки подняты над талией, ладони раскрыты, без угрозы, но с готовностью действовать. Позади них вижу медиков, которые стоят на коленях перед Мелиссой. Наложили ей на лицо прозрачную пластиковую маску, и один из них мерно давит на мешок.

– Да, – наконец отвечаю я.

– Бросьте оружие.

Они всё неправильно поняли. Это у Мелиссы был нож. Она прижимала лезвие к моему горлу, пока не разрезала кожу. Я делаю шаг вперед.

– Бросьте оружие! – повторяет полицейский, на этот раз громче.

Я прослеживаю за его взглядом. Смотрю на свою правую руку, в которой поблескивает сквозь кровь серебристое лезвие. Мои пальцы сами собой разжимаются, будто только теперь осознали, что держат. Нож падает на пол. Один из офицеров пинает его подальше от меня, затем поднимает забрало шлема. Он выглядит почти таким же юным, как мои дети.

Ко мне возвращается голос:

– Моя дочь в опасности. Мне нужно добраться до «Лестер-сквер». Вы меня отвезете?

Зубы стучат, и я прикусываю язык. Снова кровь, на этот раз моя. Офицер смотрит на своего коллегу, который тоже поднимает забрало. Этот намного старше, с аккуратно подстриженной седой бородой. У него добрый взгляд. В уголках глаз собираются морщинки, когда он начинает ободрять меня:

– С Кэти все в порядке. Ее перехватил один из наших офицеров.

Меня уже всю трясет.

– Сейчас приедет скорая, вас отвезут в больницу и приведут в порядок, хорошо? – Он смотрит на своего молодого коллегу и объясняет: – Шок.