Я тебя вижу

Он берет мой ключ, открывает входную дверь и в нерешительности замирает на пороге.

– Всё в порядке, – говорю я. – Саймон на работе.

Мне слишком плохо, чтобы чувствовать себя предательницей.

Я вешаю сумку и пальто на перила и позволяю Мэтту помочь мне подняться по лестнице. Он останавливается на последней ступеньке, не зная, куда дальше. Я указываю на дверь рядом с комнатой Кэти.

– Теперь уже сама смогу.

Игнорируя мои слова, Мэтт открывает дверь и, придерживая меня за руку, медленно заводит в спальню. Отбрасывает одеяло с левой стороны кровати. С той стороны, где я спала, пока была замужем за ним. А теперь тут на тумбочке вещи Саймона: его книга, запасные очки для чтения, кожаный подносик для часов и мелочи. Если Мэтт это и заметил, то ничего не сказал.

Я заползаю в постель прямо в одежде.

Меня будит Саймон. На улице темно, и он включает ночник.

– Я вернулся домой, а ты спишь. Приболела? – шепчет он. В его руке мой мобильный. – Звонят из полиции. Что происходит? Что-то случилось?

У меня жар, я вся в поту, голова начинает раскалываться, стоит только оторвать ее от подушки. Тянусь к телефону, но Саймон отводит руку подальше.

– Почему тебе звонят из полиции?

– Позже объясню.

Посередине фразы голос пропадает, и я откашливаюсь. Саймон протягивает мобильник и присаживается на кровать. Меня все еще лихорадит, но после сна стало чуточку получше.

– Алло, – говорю я. – Это Зоуи Уокер.

– Миссис Уокер, это инспектор Рампелло из Северо-Западной следственной группы. Насколько понимаю, вы хотели поговорить со мной.

Его голос звучит отстраненно. То ли от скуки, то ли от усталости. А возможно, и от того и от другого разом.

– Да, – отвечаю. – Я сейчас дома, если вы предпочитаете зайти лично.

– Да что стряслось? – встревает Саймон.

Мотаю головой, раздраженная тем, что он мешает разговору. Дома плохая связь, а я не хочу пропустить ни единого слова инспектора.

– …наверное, все, что мне сейчас нужно.

– Извините, что вы сказали?

– Насколько я понимаю, вы не были знакомы с Таней Бекетт?

– Нет, но…

– Значит, вы не знаете, работала ли она в эскорте или сексе по телефону?

– Нет.

– Хорошо. – Инспектор оживляется и начинает говорить быстрее, как будто я всего лишь одна из длинного списка людей, которым нужно позвонить этим вечером. – Итак, вчера, в понедельник, шестнадцатого ноября, фотография Тани появилась среди рекламных объявлений в «Лондон Газетт». Так?

– Да.

– И вы связались с нами, узнав ее фото в утренних новостях?

– Да.

– Это очень полезная информация. Спасибо, что уделили мне время.

– Но разве вы не хотите поговорить со мной? Взять показания?

– Если нам еще что-нибудь понадобится, мы с вами свяжемся.

Не успеваю я и слово вставить, как он кладет трубку. Саймон теперь выглядит скорее рассерженным, чем растерянным.

– Ты можешь объяснить, в чем дело?

– В той девушке, – отвечаю я, – которую убили. Показывала тебе сегодня ее фотографию.

Утром, едва закончился репортаж с места убийства, я побежала наверх, разбудила Саймона и все ему пересказала. Слова сыпались сами собой.

– А что если все это связано с рекламой, Сай? – срывающимся голосом спрашивала я. – Что если кто-то выкладывает фотографии тех женщин, которых собирается убить, и я стану следующей?

Саймон тогда неуклюже меня обнял.

– Дорогая, тебе не кажется, что ты немного перегибаешь палку? Я где-то читал, что в Лондоне каждый год убивают примерно сто человек. Каждый год! Это – сколько? – восемь в месяц. Ужасно, я понимаю, но уж точно никак не связано с бесплатной газетенкой.

– В обеденный перерыв схожу в полицию, – упрямилась я, хотя и видела: он по-прежнему считает, что я слишком драматизирую.

– Ну, что, в полиции тебя приняли всерьез? – Саймон присаживается на край постели. И прямо мне на ноги. Убираю их в сторону и пожимаю плечами.

– Дежурный офицер был очень внимателен. Позвонил инспектору, который занимается этим делом, но тот не приехал. А теперь говорит, что получил всю информацию, и если им еще что-то понадобится, то свяжется снова. – На глаза наворачиваются слезы. – Но они же не знают о других фотографиях – о моей, о Кейт Тэннинг!

Я начинаю плакать. Голова раскалывается и совсем не дает думать.

– Ш-ш-ш. – Саймон гладит меня по волосам и поворачивает подушку прохладной стороной. – Хочешь, я им перезвоню?

– У меня даже номера нет. Инспектор сказал, что он из Северо-Западной следственной группы.

– Я найду номер. Давай принесу тебе обезболивающее и стакан воды, а потом позвоню. – Он идет к двери, затем оборачивается, как будто только теперь кое-что заметил. – А почему ты на моей стороне кровати?

Чтобы не встречаться с ним взглядом, прижимаюсь лицом к подушке. И бормочу:

– Наверное, во сне перевернулась.

За все это время мы по-настоящему ругались только один раз. Из-за моего бывшего мужа.

– Мэтт – отец Кэти и Джастина, – говорила я. – Ты же понимаешь, что иногда мне придется с ним видеться.

Саймон неохотно согласился.

– Но ведь у него не появятся причины зайти в дом? Посидеть в нашей гостиной, выпить кофе из наших кружек?