Я тебя вижу

Это было неразумно и по-детски, но я не хотела терять Саймона, и в тот момент его условие казалось компромиссом.

– Хорошо, – уступила я. – В дом Мэтт не войдет.

Когда я снова открываю глаза, на прикроватном столике стоит стакан воды, а рядом лежит маленькая упаковка таблеток. Беру две и вылезаю из постели. Топ помялся, брюки перекрутились. Я раздеваюсь, натягивают теплую пижаму и заворачиваюсь в широкий кардиган.

Уже пробило девять. В кухне отыскались остатки чего-то похожего на мясную запеканку. Ноги по-прежнему дрожат, я вялая после долгого сна. Иду в гостиную и вижу Саймона, Джастина и Кэти перед телевизором. Они не разговаривают, но это молчание успокаивает. Несколько секунд я просто стою и смотрю на свою семью. Кэти замечает меня первой.

– Мама! Тебе уже лучше? – Она отодвигается, освобождая место между ней и Саймоном. Я сажусь на диван, спуск по лестнице меня вымотал.

– Не то чтобы. Я совершенно выжата. – Давно не чувствовала себя так плохо. Кости ноют, к коже не притронуться. Глаза жжет, и это проходит, только когда закрываю их. А горло так болит, что я с трудом могу говорить. – Кажется, у меня грипп. Настоящий грипп.

– Бедная малышка. – Саймон обнимает меня, и на этот раз Кэти ничего не говорит о «публичных проявлениях любви». Даже Джастин выглядит обеспокоенным.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – предлагает он. Наверное, я выгляжу совсем скверно.

– Немного воды. Спасибо.

– Без проблем. – Он встает, затем лезет в карман, достает конверт и протягивает его мне.

– А это что такое? – В конверте оказывается толстая пачка двадцатифунтовых банкнот.

– За аренду.

– Что? Мы это уже проходили. Я не хочу брать с тебя арендную плату, дорогой.

– Ну, за еду, за счета – не важно. Деньги твои.

Я поворачиваюсь к Саймону, вспомнив, как упорно он в последнее время настаивал, чтобы Джастин перестал быть нахлебником. Но тот качает головой, словно говоря, что это не имеет к нему никакого отношения.

– Это просто отлично, Джастин. Молодец, кореш. – Сленговое словечко звучит у него наигранно, и Джастин смотрит на Саймона с насмешкой.

– А я думала, ты на мели? – Кэти заглядывает в конверт, чтобы узнать, сколько там наличных.

Я убираю деньги в карман кардигана, стараясь не обращать внимания на внутренний голос, который требует спросить, откуда они взялись.

– Мелисса назначила меня управляющим кафе, чтобы самой заниматься открытием нового, – словно прочитав мои мысли, говорит Джастин. – Временно, но с повышением зарплаты.

– Это замечательно!

Я чувствую облегчение – мой сын не ворует и не связался с наркотиками – и реагирую даже слишком восторженно. Джастин пожимает плечами, как будто в этой новости нет ничего особенного, и уходит на кухню за водой.

– Всегда знала, что ему просто нужен толчок и кто-нибудь, способный увидеть, насколько трудолюбивый он парень, – шепчу я Саймону.

И тут вспоминаю, что не только у Джастина есть известия о работе. Я поворачиваюсь к Кэти.

– Прости, милая, что не поддержала тебя перед прослушиванием. Из-за этого чувствую себя отвратительно.

– Боже, да не переживай сейчас об этом, мам. Ты же болеешь.

– Саймон сказал, что все прошло блестяще.

Кэти начинает сиять.

– Это было потрясающе. Так вот, агент меня не взяла, потому что у нее уже есть несколько девушек с моими данными и диапазоном – что бы это ни значило, – но я разговорилась с парнем, который ждал в приемной. Он директор театральной труппы и ставит «Двенадцатую ночь», а их Виола недавно неудачно покаталась на лыжах. Представляешь, насколько идеально все совпало?

Я смотрю на нее, не вполне понимая. Джастин возвращается со стаканом. Воду пропустить не догадался, она мутная и теплая, но я с благодарностью пью. Что угодно, лишь бы облегчить боль в горле.

– Мам, «Двенадцатая ночь» была у меня на выпускном экзамене по английскому. Я знаю ее вдоль и поперек. И тот парень сказал, что я создана для роли Виолы. Прямо там устроил мне прослушивание – это было самое безумное, – и я получила роль! Остальные актеры репетируют уже несколько недель, но я успею их нагнать.

У меня голова идет кругом.

– Но кто этот парень? Ты что-нибудь о нем знаешь?

– Его зовут Айзек. Оказалось, что его сестра училась в школе вместе с Софией, так что он не совсем посторонний. Кое-что ставил в Эдинбурге, и – вот самая захватывающая часть – «Двенадцатую ночь» собираются везти в турне! Айзек невероятно амбициозный и такой талантливый.

Я замечаю кое-что в выражении лица Кэти. Кое-что, помимо волнения за ее актерскую карьеру.

– Симпатичный?

Она краснеет.

– Очень.

– Ох, Кэти!

– Что? Мам, все прилично, честно. Думаю, он тебе понравится.

– Хорошо. Можешь пригласить его к нам.

Кэти фыркает.

– Мам, я с ним только вчера повстречалась и не стану предлагать знакомиться с предками.

– Ну, пока ты этого не сделаешь, ни в какое турне не поедешь, так что…

Мы пристально смотрим друг на друга, но тут вмешивается Саймон:

– Обсудим это, когда тебе станет лучше, ладно?

– Мне уже лучше. – Однако новый приступ головокружения заставляет мое упрямство отступить, и я закрываю глаза.

– Ну да, разумеется. Давай-ка в постель.