Я тоже киллер

Иван Иванович сидел на холостяцкой кухне, жевал вставными зубами вчерашние макароны, поджаренные до хруста, ел куриную ногу и пил пиво, просматривая программу новостей.

– Сегодня в девять часов утра в подъезде собственного дома двумя выстрелами в голову был застрелен генеральный директор …

Знакомая фамилия, знакомое имя, к знакомой фотографии, теперь уже бывшего. Смерть уравнивает в правах всех, по крайней мере, именно так всегда было на грешной земле.

Заключительная точка в мутном деле, предсказуемый итог. Банкира грохнули конкуренты, слишком большой кусок хотел проглотить, видно, подавился. Говорят: на чужой каравай рот не разевай. Разинул, да, видно, не вовремя, и зря. Всему своё время и место.

Дело закрыто. Человек с простым русским именем и фамилией (уходящими своими корнями к еврейскому происхождению) отхлебнул пивка и подумал: «Старею, пора на пенсию».

* * *

Летели месяцы, текли годы, не спеша шествовал век. Новый год, новые радости, печали, люди, события, ещё и ещё Новый год, проводы надоевшего старого.

Прошло пять лет. Анатолий с Еленой осели в глухой сибирской деревне, завели хозяйство. Леночка ещё больше похорошела и занимается воспитанием двоих детей.

Их небольшая ферма приносит неплохой доход;

дом, в который Анатолий вложил много денег, хорош, но практичен. Ничего лишнего, но масса удобств. Ветровые генераторы, динамо-машина на маленькой речушке, электричества с лихвой хватает на все нужды. Скважина с чистой водой, электронагреватели, сауна, джакузи – не для себя, для детей.

Они растут, ещё слишком малы, чтобы знать, насколько жесток окружающий их мир. Маленький, ласковый и добрый мирок Марины и Лёшки ограничен общением с папой и мамой, теплом и заботой. Им невдомёк, что где-то умирают люди, и не всегда от старости, где-то голодают, а где-то идёт война и собирает кровавую жатву смерть.

* * *

Молодая вдова Сергея, приносившая цветы на его могилу, вышла замуж, родила второго ребёнка. Могилка заросла травой. У неё всё хорошо, но пока изредка ночью ей нет-нет, да и приснится Сергей, совсем как живой. И в его день рождения, утром, она просыпается с красными глазами, но это не в счёт.

* * *

Роман, что Роман, – Ветер. Ему повезло меньше – при исполнении одного чересчур сложного заказа он получил пулю, выжил, долго валялся в клинике.

Уехал за границу, работал, получил пулю и там, сейчас снова в клинике. Вообще-то он везунчик. Если ещё жив.

* * *

Утюг, а что Утюг? Он железный, что с ним сделается. Дали очередную звёздочку, ушёл на пенсию, работает в частной фирме начальником охраны.

Зарплата не в пример ментовской. Жизнью доволен вполне, мучает ностальгия и соседка снизу, но он холост. Как всегда.

* * *

На забытую государством деревеньку снова наехали братки, и молочко пополам с мясом за смешные деньги потекло в столицу, разоряя сельское хозяйство или что там от него осталось. Росли долги и тем и этим, приближая печальный итог.

Семён спился вконец и помер, председатель плакал на похоронах и получил по морде, но в целом поминки прошли по-деревенски пристойно. Его жена, не отвлекаясь на мелочи и пустяки, продолжала тащить на себе хозяйство.

* * *

Бывший банк бывшего банкира Юлия Игоревича продолжает процветать, сменив ещё двух хозяев, скоропостижно скончавшихся. Никто не вспоминает его основателя, передел собственности на время прекратился, втихую набирая новый виток. Деньги продолжают делать деньги, им всё равно для кого и кто хозяин.

Локомотив жизни не останавливается, продолжая набирать скорость, он выбрасывает своих многочисленных пассажиров на обочину жизни. Некоторых на время, кого навсегда, в ад или рай. Жизнь не для слабых. Но в чём сила? В правде? Тогда в чём?

Жизнь – она такая… какая есть.