Я твой день в октябре

– Ты сегодня дома ночуешь? – спросил Лёха жену.

– Ну, естественно! – услышала и впряглась в разговор Лариса Степановна. – Там у вас надо ревизию провести. Лишнее убрать. Чтобы вошла деревянная кровать двуспальная и платяной шкаф. Раньше-то суетились все. Некогда было поменять.

– Деревянная двуспальная откуда возьмётся? Мы ещё только заказали в мебельном. Отец заказывал. Будет через неделю, – Алексей сел на подоконник. Открыл форточку и закурил. Никто не возражал. Поскольку теперь Лёха – свой.

– И шкаф заказали, – Надя взяла маму за руку.– Тоже через неделю доставка прямо из магазина.

– Да и лишнего у меня в комнате нет ничего. Что убирать? И куда, главное?

Не на улицу же? – Лёха выпустил дым в форточку пятью большими кольцами.

– Да я посмотрела уже сама. Вместе с Людмилой Сергеевной, – Надина мама не переставала выравнивать скатерти.– Кровать я уже купила в спецторге. Завтра её привезут, соберут. Шкаф тоже купила. Трёхсекционный. Польский. Двое парней, которые обкомовскую мебель обслуживают, всё завтра соберут в обед. А до обеда надо убрать твой старый шкафчик, стулья старые и секретер. Он мешает. Да этот секретер, по-моему, пятидесятого года выпуска. Неудобный очень. На той неделе возьмём другой. Мама твоя согласилась уже.

– Тр-р-р! – Лёха обалдел и уставился на тёщу как в музее на разодетую скульптуру казахского воина прошлых веков. – Вы-то почему купили кровать со шкафом? От вас подарков и без них – в сундук не влезет. Кровать под себя мы сами выбрали. Я на неё деньги копил с июня. На шкаф у друзей занял. Не надо нам ничего привозить. Отмените. Надь, чего молчишь-то?

– Я не знаю, – сказала Надя и стала в пол смотреть. – У мамы вкус отличный.

– Ну, так и чего теперь? – Лёха даже покраснел слегка. – И у меня замечательный вкус. И потом, мы сами себе жизнь будем обустраивать? Или уедем в свадебное путешествие на месяц, чтобы нам тут всё вылизали, коврики кинули на стенки да на пол, кроватку застелили пуховыми перинами из Польши или Болгарии? Магнитофон мой выкинут. Ибо старый магнитофон. Книжки сожгут. Я, сто процентов, не те книжки читаю, какие нравятся моей тёще. Сжечь их нахрен! Купят нам полное собрание сочинений Ленина и Сервантеса с Дюма-отцом. По пятнадцать томов с каждого. Остальное – учебная литература по английскому языку. Её, небось, в спецмагазине тоже полно. Там только, может, пулемётов нет и мин противотанковых.

– Алексей! – строгим, громким, но ровным голосом остановила разогнавшегося Лёху тёща. – Насчёт свадебного путешествия мы с Игнатом Ефимовичем уже решили вопрос. Сейчас учебный год. Не до путешествий. А в июле поедете на «Золотые пески» в Болгарию. Мы там много раз отдыхали. Прелесть. А что касается обустройства жилья нашей дочери – то уж позволь тут нам решать. У Нади совсем другие задачи. Знать в совершенстве язык и уйти с этими знаниями в науку.

Братья Надежды молча сидели на диване и не вставили ни слова. Ни за. Ни против. Так, похоже, было установлено в семье. Всё решают родители и решения их не подлежат ни сомнению, ни обсуждению, ни, тем более, возражению. Но Лёха этого не знал, конечно. И хорошо, что Надя его не предупреждала о родительском волюнтаризме раньше.

– Насчет того, куда ей идти, в науку или мимо неё, пусть Надежда и соображает сама, – Лёху неожиданно разозлил этот разговор. Даже свадьба официально ещё не кончилась, а начальная часть семейной жизни уже была в кулаке у Ларисы Степановны. Тесть тоже сидел на диване с сыновьями молча. Как на докладе Брежнева. Слушал внимательно и согласно щурился. Только что разве не записывал речей её мудрых. Видно, семейное главнокомандование у него жена отобрала. Хватит ему власти над всей областью.

– Кровати, шкафы и другую фигню я сам могу покупать, собирать и переставлять куда нравится, – понесло Лёху. Он оторопел настолько, что глубоко затолканную обиду свою за родственников и за недоверие к нему и до свадьбы, и после неё вытащил рывком на волю. – Секретер свой выкинуть я не дам. У себя дома можете начинать хоть сейчас всё выкидывать. А у меня я сам решу, что, куда, когда и как. Кровать мы возьмём ту, которую сами выбрали. И шкаф. Соберу всё сам. Как жить, что делать, кем работать после института, мы тоже придумаем с Надеждой сами. Куда ездить или не ездить отдыхать – вообще дурацкая тема. Мы, бляха, ещё не устали ни от чего, чтобы париться на «Золотых песках». На Тобол сходим, если надо будет. Прекрасный пляж. Надя, так или нет?

– Мама за нас переживает. Хочет как лучше, – засмущалась Надежда. – У тебя никто не отнимает обязанности мужа, но сейчас трудная пора. Учёба, выбор пути дальнейшего. Мы обидим родителей, если откажемся от доброй помощи пока нам трудно. Денег нет. Учебой по горло заняты. Ну, не знаю.

– Мы же вон с Андрюхой не пропали, – вставил слово младший брат Илья. – В семнадцать лет пошли в общагу жить. На стройке работаем. Денег у родителей не просим. Спим на казённых койках. Живые. Ничего. Ты, мам, у ребят отберешь сейчас право на собственный голос и свои решения. Лучше не будет.