Я. Ты. Мы. Они

— Мам, смотри, вон бабушки, — толкает меня локтем Рома, указывая на наших родительниц. Моя мама с Надеждой Викторовной стояли в первом ряду, почти сразу же за спинами школьников и усиленно махали Вике и Кристине. Сразу видно кто сегодня первый вышел из дому, чтобы занять места поудачней. Мы с Ромкой находились почти в самом конце неистовой толпы родителей, бабушек, дедушек и прочих родственников. Благо, что мы с ним оба длинные.

Я усиленно крутила головой по сторонам в поисках Саши. Была уверена, что он приедет. Обычно он всегда старался посещать более или менее важные события детей. Даже когда муж был максимально занят на работе. Сегодня было первое Первое сентября его горячо обожаемых девочек, не мог же он не приехать?

— Его не будет, — просто сообщает Рома.

— Что? Кого?

— Папы сегодня не будет. Он не смог пока из Москвы сбежать.

От разочарования хочется крякнуть. Ну как так? Неужели он пропустит первую линейку девчонок? Ладно, я просила дать мне время, но это же не означает, что он должен в конец из нашей жизни выпасть? К разочарованию примешивается досада, которая постепенно перерастает в раздражение, а там как всегда и до злости недалеко.

— Что значит не смог сбежать?! — рычу я на ни в чем неповинного сына.

— Мам, ну ты давай спокойней. Я понимаю, что гонцов раньше первыми казнили. Но то раньше. И я тут совсем не причем.

Ребенок, конечно, сейчас издевается надо мной, но он прав, надо себя в руках держать.

— Ты лучше снимай все происходящее, у тебя сестры в первый класс идут.

— Они же далеко, это надо будет всю линейку телефон на вытянутой руке держать!

— Подержишь.

Ромка бросает на меня недовольный взгляд, но смартфон достает.

Линейка проходит в штатном режиме. Галина Петровна выдает традиционную директорскую речь-напутствие, старшеклассницы дарят всем танец, в меру приличный, в меру развратный, второклашки рассказывают стихотворения. А потом кто-то из будущих выпускников проносит маленькую первоклассницу на своем плече и та, восторженно звонит в колокольчик.

А я стою и смотрю на это с кислой миной. Раздражает все — этот школьный двор, напускной пафос, дылды старшеклассники, толпы родителей вокруг, готовые устроить разборки друг с другом за право снять самый удачный кадр.

Потом сама себя же одергиваю. Нельзя поддаваться своему дрянному настроению. И вообще, пора начинать любить все эти школьные традиции, я же теперь часть всего этого.

Вечером в честь праздника сходили в кафе и от души наелись мороженого. Потом мальчишки свалили гулять, отмечая «Последний вечер свободы», а мы с Викой и Кристиной занялись девчачьими делами — это когда они пытаются смастерить мне какую-нибудь прическу, а-ля пальма, и сделать дикий макияж падшей женщины. У них пока свои представления красоты: чем ярче, тем красивей. Попутно на два голоса рассказывают мне про то, как прошла линейка, какая замечательная Анастасия Владимировна (их учитель), какие забавные у них одноклассники. Даже вопросов задавать не надо, все и так выкладывают. Аккуратно попытаюсь выведать, сильно ли они расстроились из-за того, что папы не было.

— А мы ему видео отправим! — обещает Кристинка.

— Он просил, чтобы мы ему показали, какими красивыми были! — добавляет Вика.

— Вы знали, что его не будет?

— Знали, — отвечают хором.

— И не расстроились?

— Нет, папа обещал, что он приедет к дню рождения и мы пойдем в аквапарк!

Я лишь недовольно поджимаю губы. И вот после этого он будет утверждать, что мы отдалились от него. Сам пропадает неизвестно где, а потом просто напросто всех подкупает!

— А ты сильно на папу обижена?

Непонимающе смотрю на Вику, но продолжает мысль Кристина. Они часто так делают, подхватывают друг друга, и если не на полуслове, то на полумысли точно.

— Папа сказал, что сильно обидел тебя.

— Что еще папа сказал? — на всякий случай уточняю я.

Девочки переглянулись и затараторили, сменяя одна другую.

— Что он тебя обидел…

— И тебе было очень больно…

— Папа очень сожалеет об этом.

— Он поступил плохо.

— Но никак не может это исправить…

— Пока ты сама не решишь, что делать.

От последней фразы у меня аж зубы сводит. Значит, пока я не решу, что делать?! Вот как у него получается все выворачивать так, словно я вдоль и рядом виновата. Он исправить не может, а я решай. Не знаю, какие там мотивы Сашей двигали, и что он девочкам сказал, но как ни крути, если я приму решение не в его пользу, то будет выходить, что это Я решила семью разрушить! Вот Чернов!

— Мамочка, а мы можем папу простить? — в такт моим мыслям и с надеждой в голосе спрашивает Кристина.

— Он исправится! Честно-честно! — клятвенно обещает Вика.

— Это он просил вас это сказать?

Если сам, то я его в следующий раз тупо сковородой по голове огрею, что б не смел детей вмешивать в наши разборки.

— Да.

— Нет.

— Так да или нет?

Дочери опять переглядываются, видимо решая как лучше мне сказать. Потом Кристина залазит мне на колени, а Вика прижимается со стороны спины. Обычно они так делают, когда догадываются, что я сейчас ругаться буду. Этакий способ меня успокоить, что б сильно не досталось. Вот же маленькие интриганки!

— Не то чтобы просил…