Я. Ты. Мы. Они

— Почему не сказала?

— Как ты себе это представляешь? Любимый, ты нас всех из большой жопы тянешь на своей работе, а мне тут плохо и скучно от того, что приходиться ждать тебя?! А ты, ты почему молчал?! Как ты вообще мог сомневаться в моей любви?!

Между нами повисает гробовое молчание. Слезы продолжают топить меня. Темнота вокруг сгущается, пытаясь пробраться в пустоту, образовавшуюся после всех признаний.

Сашка находит мое лицо, вытирая ладонями мокрые ручейки на моих щеках.

— А ты любишь? — с надеждой в голосе спрашивает он.

— Еще один такой идиотский вопрос, и я тебя укушу, клянусь!

— Ах да, я и забыл, что ты кусаешься. Ты же меня предупреждала именно в этом кабинете.

Наверное, он бы меня поцеловал, и я, наверное бы, даже не сопротивлялась. Я уже чувствовала его дыхание на моем лице. Но в этот момент под дверью нашего укрытия слышатся шаги, и кто-то вставляет ключ в замок, громко ворча.

— Эй, кто здесь! Я вас слышу.

— Бежим, — командует Саша, хватая меня за руку.

В окно мы выпрыгиваем вместе, он успевает его прикрыть. По территории школы мы мчимся, не оглядываясь. Он перекидывает меня через забор, и свешивается сам.

Мы еще какое-то время бежим, пока не оказываемся на освещенном проспекте. Отдышаться оказывается не так легко, оба уперлись в свои колени и жадно глотаем воздух. А потом сначала у Саши, а потом и у меня начинается приступ гомерического смеха. Еле успокаиваемся.

Саша притягивает меня к себе. Просто обнимая, не позволяя ничего лишнего, но его движения все равно кажутся мне очень интимными.

— Как мы с тобой докатились до этой жизни?

Ответит мне на это нечего. Лишь хлюпаю носом.

Он провожает меня до дома и уже у самого подъезда, я задаю свой вопрос.

— А о чем ты хотел вспомнить? Ну, там, в кабинете.

— Да так, по сравнению с тем, что мы сегодня сказали друг другу, это сущие мелочи.

— Если судить по последним событиям, мелочей у нас с тобой не бывает, так о чем?

— Хотел рассказать тебе о том, какая ты была. Смешная и ерепенистая. Ты мне тогда сразу понравилась, своей подвижностью и взглядом своим испуганным. Ты же эмоции прятать никогда не умела.

— Но это все еще не была любовь, уже со второго взгляда? — оживляюсь я.

— Да, не была.

— Замечательно, потому что у меня тоже.

Саша на это лишь хмыкает. А потом останавливает взгляд на моих губах.

— Можно я тебя поцелую?

— Не сегодня. Не сейчас, — качаю я головой.

— А потом?

Но я не отвечаю. Жму плечами и скрываюсь в подъезде.

Впервые за много-много лет, я чувствую себя свободной.

Глава 51

Единственный выходной пролетает быстро. Убрались дома, потом пацаны умотали в неизвестном направление. Мы с девочками пытались приготовить еду на неделю, хотя я понимала, что это гиблое дело. Все запасы съедаются в первые два дня. Надо же было умудриться таких коней нарожать!

Пока девочки воевали с домашним заданием, я быстренько справилась со своими рабочими тетрадями.

Вроде бы все оперативно, но вечер уже подкрадывался.

Пришли мальчишки, от чего-то уставшие и помятые, но вроде как благостные. По крайней мере довольные.

Накормила всех ужином, после чего дети лениво расползлись по комнатам.

Стояла на кухне и нервно крутила телефон. Хотелось какого-то действия. Ленке что ли позвонить? Интересно бы узнать, что она скажет насчет наших с Сашей откровений.

Было до ужаса обидно, что мы с ним могли всего этого избежать. Сесть и поговорить. Почему я не смогла донести до него свою тоску? Почему сама не спросила, что с ним происходит? Кто вообще придумал, что мы друг другу не нужны? Вопросы, сплошные вопросы.

Это ведь было так легко, попросить внимания для себя, просто поделиться своими тревогами. Но когда я о чем его просила? Даже плакать раньше при нем боялась. Дурдом какой-то. Зато при каждой нынешней встрече белугой реву, наверное, за все годы брака отрываюсь.

Расплата моя пришла за неуважение к самой себе. Вот парадокс. Вглубь себя все это пихала — обиду на несправедливость судьбы, зависть, одиночество, лишь бы его не упрекать, не показывать своей слабости. А в итоге вот как обернулось.

Да и он молодец, чего-то там себе понавыдумывал, накрутил.

В общем, разбежались по углам, и сидели каждый в своей норке, со своей болью наедине. Но у меня хоть дети были. А у него работа… Или это не то же самое? Может он не менее одиноким в этой жизни оказался?

Так что же это получается, я Сашу сейчас оправдываю, жалею?

Думаю и пугаюсь.

В последние месяцы мне было так комфортно в своей злости, нравилось лелеять свои растрепанные чувства и обиду. Как это не смешно, но я впервые за долгое время ощущала себя живой. Да, было плохо, да, меня ломало и корежило, но я чувствовала. И это было всяко лучше холодной тоски и безразличия, которые овладевали мной в Москве.