Я. Ты. Мы. Они

Вот же хитрец! Все просчитал, ведь не у матери меня отпрашивает. Сашка всегда, несмотря ни на что, отцу нравился.

Папа тоже молодец.

— Ну что с вами делать, идите. Только к утру уж верни… Александру.

И под пристальный взгляд мамы, папа уводит ее, Стаса и бабулю в подъезд. По-моему, это заговор.

Я тоже смотрю на Чернова, пытаясь скопировать фирменный мамин взгляд. Но Сашка лишь улыбается и обнимает меня за талию.

— Пошли уже

— Куда?

— Гулять, сказал же.

И мы идем. Катаемся по городу, гуляем по паркам, едим мороженое. Нас охватывает пьянящее чувство свободы, когда никуда не надо. И ты просто идешь с ним за руку, без плана, без цели, и наслаждаешься моментом, наслаждаешься своим спутником. Как бы я ни любила Стаса, и как бы родители мне ни помогли, я была прикована к ребенку. Да и наши отношения с Сашей всегда представляли собой триаду Я-Стас-Сашка. А тут мы были только вдвоем в целом мире. И это тоже необыкновенно, когда можно вот так вот целоваться или обниматься, не обращая внимания на толпы людей вокруг.

Уже ближе к полуночи мы оказываемся около его дома. На улице прохладно, и Саша давно отдал мне свой пиджак. Мы бесстыдно целуемся на лавочке, пока кто-то из соседей на нас не цыкает.

Чернов утыкаться носом мне в висок и шепчет:

— Пошли к нам. Мои всю ночь выпускной праздновать будут.

И я знаю, к чему он клонит. Но вся решимость, которая зрела во мне все эти месяцы, куда-то не то что теряется, скорее просто смущается и скукоживается. Обдумываю его слова, а этот соблазнитель кусает меня за мочку уха. Вот же…

— А где мои цветы? — пытаюсь отшутиться я, скрывая свою неловкость.

— Дома.

— Почему дома?!

— Потому что подумал, что если я тебе их в школу притащу, ты меня там же этим букетом и огреешь.

— Аааа, ну это ты правильно подумал.

И мы смеемся легко и свободно. И я понимаю, что готова пойти за ним куда угодно. Встаю с лавочки, и Сашка все понимает правильно, берет меня за руку и ведет в темноту подъезда.

Я впервые у них дома, но времени на то, чтобы оглядеться, у меня, нет. Мы особо и не торопимся, просто… Просто нам нет дела ни до чего остального.

Он целует меня жарко и жадно, а я своими пальцами больно цепляюсь за его шею, плечи. И этого мало, чертовски мало. Мне мало его губ, мне мало его прикосновений. А еще на нас до ужаса много одежды. Хочется чувствовать его всего.

Мы каким-то чудом попадаем в его комнату, потому что будь моя воля, то мы начали бы раздеваться еще в коридоре. И это так невероятно, касаться обнаженного тела, ласкать его пальцами, задыхаться в объятиях друг друга. С моих губ срывается громкий стон, и, кажется, должно быть от этого неловко, но Сашка, напротив, улыбается мне куда-то в шею. И лишь просит:

— Давай, еще…

И я уже не сдерживаю себя, кричу в голос, тоже о чем-то его умоляю, прошу.

Мы падаем на кровать, и он наполняет меня собой. Всю, до предела. Это почти больно, потому, что все чувства и без того на грани, но мне мало, мало его. Хочется еще и еще.

В темноте комнаты окончательно теряется связь с реальностью. Не понять, где он, где я. Есть только наше желание, бесстыдное и неприличное. Есть только Мы.

Глава 29

Наутро мне плохо, чертовски плохо. Мало того, что всю ночь как в бреду ловила вертолетики, так и наутро такое чувство, что не отпустило. А еще хочется пить, очень-очень. Ощущения такие, словно в рот песка насыпали.

Но самым страшным оказывается не это. Больная голова и похмельный синдром — это так, мелочи жизни, по сравнению с тем, что я вижу, когда открываю глаза. Три наглые и довольные физиономии, склонившиеся надо мной.

— Плохо? — с наигранным сочувствием спрашивает Стас. Вот же, засранец!

Я, то ли от стыда, то ли от возмущения, хватаюсь за голову, только сейчас понимая, насколько она раскалывается.

— Стас, — хриплю я.

— Может, водички? Или таблеточку? — все так же кривляясь, ерничает сын.

— Исчезни! — сухими губами шепчу я.

— А ты как хотела? — это уже Рома включается в игру. — Вчера хорошо было, а вот сегодня расплата.

Тоже мне, знаток нашелся! Я все-таки нахожу в себе силы оторваться от подушки, чтобы запульнуть ею в пацанов. Но получается вяло.

— Сань, тебя не отпустило что ли еще? — с очень серьезным видом интересуется Дам. И этот туда же. Лицо у него непроницаемое, зато в глазах одно сплошное озорство.

— На, пей что ли уже, — протягивает мне стакан воды Стас, но потом не удерживается от комментария, и добавляет. — Несчастье ходячее…

Я делаю вид, что последнюю часть не слышала. К тому же вода, попадая в организм, оказывает чудодейственный эффект — помирать уже не так хочется. Потом мне наливают еще воды. Ну и еще. Благо, мы на кухне, далеко ходить не надо. Я даже обретаю способность говорить.

— Где остальные?

— О, все-таки вспомнила, что мать, — издевается Ромка.

— У бабушки, — поясняет Дамир. Интересно, у какой? Если выяснится, что у Надежды Викторовны, то после вчерашней попойки я готова ей памятник водрузить. — У твоих родителей. Мы с утра отвели.

Я во все глаза смотрю на парней. Ой-ой, это же они к моей маме младших отвели.