Я. Ты. Мы. Они

— Что именно, что они весь день угорали надо мной?

Анюта хмыкает с видом знатока:

— Можно подумать, что ты себя с ними иначе ведешь. У вас же вечная борьба мозгов, кто кого в остротах переплюнет. Я за вами наблюдала. Вы все от этого тащитесь.

— Тебя послушать, так у нас какая-то семейка садистов.

— Да нет, не садистов. Просто вам нравится быть на какой-то общей волне. Они же тебе доверяют, вот все напрямую и выдают. Своей считают, ты как предводитель стаи.

Я обдумываю сказанное приятельницей. Хотя тут же вспоминаются другие слова, кинутые мне в директорском кабинете еще в Москве, о лишнем попустительстве и об отсутствии авторитета. Я тогда знатно на это разозлилась. Потом, правда, под общую волну самоуничижения засомневалась в принципе в своей состоятельности, в том числе и как матери.

А Анюта вон, говорит, что я предводитель. Страшно представить, куда я их заведу.

— Ох, не знаю… Что-то мне боязно.

— Это нормально, я, когда в школу шла работать, тоже до безумия боялась. Но я вообще-то та еще трусиха, а ты вон какая смелая!

— В чем это я смелая? — удивляюсь я.

— Как это в чем? Хотя бы вот, шестеро детей, я на одного-то еле отважилась. Олег на второго намекает, а я как представлю, что за двоих переживать надо будет, так душа в пятки уходит. Ты вот как на второго ребенка отважилась?

— Мне иногда кажется, что это скорее Ромка отважился на нас, — пытаюсь отшутиться я.

Анюта опять хмыкает.

— А все же?

— Скажем так, мы не смогли решиться на другой вариант.

Она серьезно обдумывает мои слова. Блин, звучит так, как будто я жалею. Поэтому все-таки спешу пояснить:

— Просто мы поначалу безумно растерялись. В чем-то даже сильнее, чем в случае со Стасом.

— А потом?

— А потом я себя ненавидела за все эти сомнения, особенно когда мы его чуть не потеряли.

_____

Поженились мы летом. Могли бы, конечно, и весной, но «…институт, экзамены, сессия». Саша предлагал назначить дату бракосочетания на день рождения Стаса, вроде как какой-никакой символизм, но я уперлась. Не хотелось накладывать одно на другое. Будем верить, что мы вместе, потому что вместе, а не потому, что ребенок есть.

Бабушка, как и предлагала, переехала к родителям, а мы с Сашей и Стасом перебрались в ее квартиру. Иногда меня безумно раздражало, что все мы живем в шаговой доступности от родителей, такое чувство, что это всего лишь иллюзия свободы. Зато безумно выручало, когда надо было Стаса срочно на кого-то оставить. Так мы и варились все, на этом участке вокруг школы, как будто она была каким-то центром, точкой отсчета.

В последнюю ночь в родительском доме мы сидели на кухне с мамой и бабулей. Они баловали меня рассказами о том, как это было с ними, как они влюблялись, выходили замуж, покидали отчий дом. Потом чего-то проснулся Стас, пришлось идти опять укладывать его спать. Возвращалась я на кухню уже сонная, еле-еле передвигая ногами.

— Люд, ну что ты панику-то разводишь? — устало вздыхала бабуля.

— Ну не спокойно мне, нельзя их вместе селить, — возмущалась мама.

Я замерла в коридоре, моментально проснувшись. Почему это нельзя?

— Ты на них посмотри, они же как чумные оба ходят, не мозги, а кисель. Я все поражаюсь, как они еще учиться умудряются, — продолжила мама.

— Обычные влюбленные, — крайне спокойно поясняет бабуля.

— Обычные-то обычные. Только чем это закончится? Они нам такими темпами еще детей наделают!

— Так они их и так наделать могут, для этого необязательно жить вместе.

Я только посмеялась с этих мыслей, и тихо в свою комнату спать ушла.

Еще дети? Что за бред, мне Стаса лет на десять еще хватит. Надо выучиться, работу найти, на ноги крепко встать. А уже только потом можно будет подумать о еще одном ребенке. А сейчас? Мы же не совсем дебилы с Сашкой. И как бы нас друг к другу не тянуло, голова то у нас все-таки есть. Мы же предохраняемся. Это тогда, в первый раз все до безумия нелепо получилось. Теперь же… теперь же все иначе будет.

Я тогда себе безумно опытной и взрослой казалась. Наличие регулярной сексуальной жизни, создавало какое-то нелепое чувство уверенности. Казалось, что мы прекрасно знаем, что делаем.

Свадьбы как таковой не было. Просто пошли и расписались. Правда, Сашка все-таки притащил мне цветы, хоть я и ворчала. Почему-то меня очень смущали эти знаки внимания.

Вечером посидели в ресторане, но особых гуляний не было. Черновы (надо перестать так о них думать, я ведь теперь тоже Чернова) были недовольны, взгляд Надежды Викторовны так и говорил: «Ну что, добилась своего?!». Аленка грузилась из-за реакции родителей. Мама посматривала на нас с подозрением. Одни папа с бабулей развлекались, шутили, да каламбурили. Впрочем, нам с Сашей было все равно. Весь вечер что-то перешептывались друг с другом, целовались, держались за руки, тискали Стаса, чем под конец вечера хорошенько его достали.