Я. Ты. Мы. Они

Жить вместе оказалось не так уж и сложно. Какое-то время притирались, но очень быстро вошли во вкус. Я даже не сразу поверила в то, что можно вот так вот, каждый день видеть друг друга, засыпать вместе, просыпаться. Только сейчас стала понимать, какой я на самом деле одинокой была все эти годы.

С утра мы все разбегались по делам, Сашка отводил Стаса в ясли, а я успевала навести какой-нибудь порядок дома. Затем разлетались по университетам, сидели на парах, постигали специальности. У каждого появились свои приятели, новые знакомства. И это был глоток свежего воздуха, после которого каждый раз с новыми силами хотелось бежать домой. После пар Сашка мчался на работу в фирму отца, а я — домой, готовить ужин и зубрить спряжения французских глаголов. Вечером менялись местами. Сашка учил свои законы, а я же забирала Стаса и шла с ним гулять. Потом уже встречались все дома, ужинали, играли. Укладывали сына спать, еще что-то доучивали и дописывали. А потом были ночи, и они были только наши. Жаркие, жадные, пронзительные. Не знаю, откуда брали силы, но сон по три-четыре часа стал нормой.

А через полгода после свадьбы во мне зародилась тревога. Сначала это было просто предчувствие, которое я оправдывала сессией. Но после успешного закрытия сетки, оно никуда не делась. Лишь только стало оформляться во что-то конкретное.

Сашка тогда пришел поздно. Я как раз укладывала ребенка спать, все не могла дождаться, когда же Стас уже уснет. Но сын как всегда остро реагировал на мои эмоции, даже если я их не показывала.

Когда я наконец-то вышла из детской, Сашка сидел на кухне перед телевизором и лениво гонял еду по тарелке. Я села рядом с ним на кухонный диванчик. Не отрывая взгляда от телевизора, он попытался меня обнять, но я оттолкнула его руки.

Удивился, напрягся. — Сань, ты чего?

— Ничего, — недовольно бурчу я.

Смотрит на меня пристально, непонимающе сводит брови.

— Сааань? Что-то случилось?

А я молчу, не знаю, как сказать.

— Так, давай попробуем без загадок, хорошо? Я сейчас еще раз спрошу, а ты мне попытаешься ответить. Итак, Саня. Что-то случилось?

Вместо ответа я кладу перед ним тонкую полоску, которую до этого все время сжимала в руке.

Чернов нервно сглатывает, от чего я еще больше напрягаюсь.

— Две полоски? Это то, о чем я думаю?

— А я не знаю, о чем ты вообще думаешь. Или думаешь ли ты вообще.

Мне страшно. Сделала тест на беременность днем и пока ждала домой Сашку, так и не смогла перебороть свой страх. Лишь накрутила себя. Теперь только и могу, что выливать свой страх в виде злобы на голову мужа.

Но Саша сам по ходу настолько в шоке, что не сразу понимает мои наезды. Он, по-моему, вообще плохо понимает, что происходит.

— Не молчи, — не выдерживаю я.

— Не молчу, — говорит он, и больше не слова.

Я от обиды, даже стукаю его по ноге.

— Ай, ай, я понял!

— Что ты понял?! — стараюсь не кричать, но получается плохо.

— Что мы, по ходу дела, беременны.

— Какая проницательность! — яд так и сочится из меня, я даже не знала, что умею быть такой.

А у самой паника внутри. Как так-то вообще. Мы же предохранялись! Всегда! Или нет? Кажется, пару раз увлекались, но он же должен был проконтролировать! Должен! Злые слезы подкатывают к глазам, но так и не появляются.

Сашка трепет свои волосы, пару раз тяжело выдыхает.

— Ладно, допустим, что это точно. И мы… беременны. Что делать с этим будем?

— А что мы будем делать?! Саша, мне 18, тебе 19! У нас уже есть один ребенок! У нас учеба, и мы сидим на шее у родителей. Это какая же глупость будет… рожать еще одного! Какие тут вообще варианты могут быть?!

Не глупость, а тупость. Как же мы так, как же мы так?!

Саша сам начинает злиться, вроде бы держится, а у самого желваки дергаются. Кусает губы, тяжело вздыхает, значит, сейчас скажет то, что мне не понравится.

— Тогда аборт?

Опять, опять это слово… Хочу кивнуть, но голова отказывается двигаться. А желудок сводит судорогой. Сразу представляется картина, что мне сейчас по сути предлагают Стаса убить. От одной только мысли задыхаюсь. Не могу сидеть. Подрываюсь и ухожу в нашу спальню. За окном разноцветными огнями мерцает город. Саша не сразу, но приходит ко мне. Стоит у меня за спиной, так и не решаясь дотронуться.

— Сань… Поговори со мной, — нежно зовет он.

— Саш, почему сейчас? Почему именно сейчас. Так не вовремя.

Он разворачивает меня и прижимает к себе. Я утыкаюсь ему в шею.

— Это так нечестно, — шепчу я. — Так нечестно. Но разве мы можем от него отказаться? После того как родили Стаса? Разве мы можем убить этого… ребенка?

Я знаю, что не можем. Родить ребенка будучи школьниками, и убить его, будучи… Будучи взрослыми? Хотя я сейчас совсем не чувствую себя таковой, хочется под крылышко к маме и плакать.

— Не можем, — вторит мне Сашка. И мне становится легче, совсем чуть-чуть, но легче.

— Саш, что мы нам делать?

Он гладит меня по волосам, проводит губами по моей шее.

— Ты знаешь, что я тебя люблю? — вдруг невпопад спрашивает меня. Я не отвечаю, лишь киваю головой. — Вот и молодец. А про делать… Рожать будем.