Я убил Бессмертного. Том 1

…за время инструктажа к нам стянулись почти все Плутающие-новички – десятков восемь человек. Для тех, кто пропустил начало, инструктор повторил его, потом ещё раз… в общем, к моменту, когда начались какие-то реальные действия, большинство уже скучали.

Я терпеливо ждал, когда же мы, наконец, тронемся.

– А теперь – ответственный вопрос, – инструктор оглядел наши нестройные ряды. – Экспедиция вот-вот начнётся, но нужны люди – четыре отряда по пять человек – для первой разведки. Есть желающие?

Я ждал, не поднимая руку. Выйти лучше тогда, когда уже наберётся немного добровольцев – мне не хотелось лишний раз бросаться в глаза.

Разумеется, идти первым – опаснее всего. Я знал это, как никто другой – всё же именно я не раз и не два вёл армии в безнадёжные бои на Виссариона, и именно я знал, как это происходит. Даже у неумелого бойца есть какие-то шансы, когда его враг уже устал, когда первая волна прошла… но у того, кто и идёт той самой первой волной, шансов практически нет.

Кажется, это понимали все – даже неопытные. После слов инструктора над поляной повисла тишина, и лишь пара рук взмыли вверх.

– Добровольцы – вот сюда, – определил инструктор, глядя, как из толпы выходит жалких три человека и становятся в сторону.

– Да ну нафиг, – пробормотал кто-то позади меня. – Лучше всего последними идти, просто идёшь, и безопаснее, и добычу подберёшь…

Я хмыкнул; отчего-то это всё меня забавляло. Все эти люди явились сюда в надежде сорвать куш, почти без шансов на выживание, но как дошло до дела, так сразу опешили.

– Чушь, – оптимистично фыркнул я, проталкиваясь вперёд. – Идти первыми – лучшего всего.

Все повернулись в мою сторону. Вообще-то я не планировал выступать тут с речами… но мне всё же надо попасть в тот город в числе первых, а потому придётся их как-то воодушевить.

– Кому достанется больше всего добычи? – я медленно шёл вперёд. – Самым первым. Больше всего славы? Снова первые. Твари ещё не успеют разогнаться и не будут настороже – снова плюс.

Инструктор поглядел на меня странным взглядом. В нём отчётливо читалось презрение – мол, вот же идиот – но в то же время и удовлетворение. Этого парня явно всё устраивало; в конце концов, он больше прочих заинтересован, чтобы набрались такие вот идиоты, которых можно послать первыми.

– Совершенно верно, – кивнул он с «воодушевляющей» улыбкой. – Ну, ещё?..

…очертания иномирного города медленно вырисовывались в Тумане. Мы с моей группой шагали быстро и молча – за всё время, как мы вышли из лагеря, мы едва ли перекинулись парой слов. Всем не терпелось попасть к цели побыстрее.

Судя по всему, в напарники мне достались совсем зелёные новички, хотя один, похоже, был немного более опытным. Я постоянно ловил на себе его снисходительно-озабоченный взгляд.

Двадцать человек набралось за полчаса; мы вышли первыми, остальные пятёрки должны были выйти за нами с интервалом в пять минут.

Город впереди становился всё отчётливее, всё материальней. Интересно, отметил я ещё одну деталь: нам ни слова не сказали о Герде Крейн. Ни о том, как её отыскать, ни о том, как она туда попала, и даже ни о том, что делать, если мы её отыщем. Значит… «Гризли» уверены, что мы до неё попросту не доберёмся.

Что ж; я оглядел свою «команду». Не то, чтобы я в это особо верил, но… надеюсь, вы выживете.

Глава 18

Герда ненавидела своё имя. Она ненавидела своё происхождение. Ненавидела свою семью. Ненавидела своё будущее.

– Я – всё, что может быть неправильно в этом грёбанном мире, – лицо рыжей девушки замерло в болезненной гримасе. – Ребенок, рождённый от изнасилования. Не то человек, не то демон… бестолковое, короче, создание.

Черная масса, окружившая девушку, как питон – жертву, с интересом вслушивалась в её слова. Понять, где это создание начиналось, а где заканчивалось, было довольно трудно. Сотни пар глаз и острых пастей друг за другом появлялись и пропадали на поверхности материи, выстраивая причудливые фигуры и перетекая с места на место. Однако даже при таком непостоянстве, Герда была уверена – всё внимание твари сейчас было сфокусировано на ней.

– Такой ответ тебя устроит? – она издевательски ухмыльнулась.

В конце концов, что ей было терять? Что истекающие вязкой слюной челюсти, что жуткие зрачки, прожигающие душу, вряд ли могли бы предложить Герде что-либо похуже того, что она успела пережить на протяжении последних восемнадцати лет своей жизни.

Если уж на то пошло, то воспоминания о «счастливом детстве» леденили ей душу гораздо сильнее, нежели голодный потусторонний монстр. Ей даже не приходилось вспоминать все свои детские травмы – у Герды всегда складывалось впечатление, словно они навечно отпечатались у неё перед глазами. Разве что с возрастом она научилась их не замечать.

Вот отец… с презрительной улыбкой упрекающий её в том, что она не его родная дочь. Вот очередное напоминание о том, что само её происхождение было грехом. Жалкой ошибкой, плодом страданий её матери, которую Герда ненавидела не меньше, чем отца.