Я, Великий И Ужасный (СИ)

Вообще два этих корабля, на данный момент являющие собой мощь и гордость вохейского Флота Внешнего моря, отличала печать промежуточности и недоделанности: введённые в строй после того, как палеовийцы играючи превратили в щепки все до одного многопалубные океанские "сундуки" прежней формации, "Копье Шхиштубала" с "Молотом Тинхи" были призваны... нет, не заткнуть образовавшуюся дыру в военно-морских силах, а просто продемонстрировать наличие этих самых сил. Хотя бы чисто символическое. По большому счёту, всё, что лежало дальше нескольких тысяч "перестрелов" от западного побережья Вохе, отныне было зоной влияния тюленеловов. А деревянные парусники со своими примитивными пушками слабые противники металлическим пароходам-теплоходам, оснащёнными скорострельными и дальнобойными орудиями. Последний военный конфликт, в котором корабли Повелителя Четырёх Берегов уже использовали артиллерию, это наглядно показал: ядра из бронзовых пушек не доставали проклятых варваров, и те по-прежнему безнаказанно топили вохейцев.

Потому Тишпшок-Шшивой и не стал восстанавливать прежний Флот Внешнего моря, ограничившись кроме "Копья..." и "Молота..." несколькими парусниками меньших размеров. Держать в повиновении союзников, осаживать соперников и гонять "береговых пастухов" в пределах Внутриморья этой небольшой эскадры вкупе с галерами хватало. А против палеовийцев требовались совершенно новые ВМС, которые предстояло создавать с нуля. Именно для этого, по мнению некоторых моих информаторов, вохейскому царю и понадобился целый металлургический комбинат.

Офицерский состав столь же молод, как и нынешний "недофлот" Внешнего моря. И для бронзового века не совсем обычный. Прежние кадры практически в полном составе уничтожены - наш капитан один из немногих уцелевших. В общем-то, и своей карьерой он обязан бурным событиям последних лет, после которых старая титулованная аристократия, составлявшая верхушку командного состава, сильно поредела, а подрастающее поколение могущественных семейств не рвётся замещать погибших отцов и старших братьев на капитанских мостиках. Это раньше состояния и карьеры делались на богатых и беззащитных перед мощью Вохе островах Южного архипелага. Теперь же как-то надежнее в сухопутных войсках служить или, на крайний случай, пиратов по Шщукабе гонять: может, славы особой не обретёшь, зато и на корм рыбам отправиться шансов куда меньше, чем при встрече с палеовийцами.

А во вновь создаваемый Флот Внешнего моря приходится теперь набирать в качестве офицеров отпрысков "кормящихся из царских закромов", то есть служилых самых низших разрядов - всяких младших и простых писцов с десятниками да полусотниками. Хубак из рода Укчал как раз из таких - третий сын заместителя командира стражи в небольшом приморском городке.

-Если ветер не ослабнет, через три или четыре дня мы должны достичь берегов Пеу - сказал Хубак-Укчал.

-Хорошо - отвечаю по-папуасски. Не знаю, из каких именно соображений помощник штурмана вздумал учить язык острова, к которому направляется корабль, но пока что делает это он с энтузиазмом. Слава духам-покровителям, не так уж и часто Хубак достаёт меня с этими занятиями - служебные обязанности оставляют немного свободного времени.

Нельзя сказать, что "третий кормщик", как переводится его официальная должность, вызывает у меня какую-то особую неприязнь. Скорее, наоборот - чисто по человечески молодой выпускник офицерского училища (ещё одно новшество, введённое текущим Тишпшок-Шшивоем, столкнувшегося после учинённых тюленеловами побоищ с дефицитом командных кадров для флота) вызывал симпатию отсутствием снобизма и вроде бы бескорыстной тягой к знаниям. В любом случае, общаться с этим представителем новой генерации вохейского офицерства было куда приятнее, чем со сводящим всё к бабам и благородству предков Мудаей-Хитвой, и Тхурвой-Шурымом с его поиском слабых мест у Сонаваралинги-таки.

Так что в иных обстоятельствах я бы с удовольствием надиктовывал добровольному лингвисту-филологу папуасские слова с объяснением значений, формулировал правила построения предложений, а в паузах послушал бы о жизни вохейских "Акакиев Акакиевичей" - эта категория тамошнего населения ранее как-то не попадалась в поле моего зрения: торговцы - да, религиозные фанатики - пожалуйста, мастеровые - сколько угодно, немалых чинов вельможи - тоже. С мелкими же чиновниками и низшими офицерами тесно общаться не доводилось.

Но, увы, голова моя всё путешествие от Шущим-Вохе до Цхолтума и далее по Великому Внешнему морю занята была совсем другими вещами. Терпения у меня хватало ровно настолько, чтобы изображать интерес и внимание в общении с будущим послом и его помощниками, а также с капитаном с высшими офицерами. На мальчишку-штурмана же запасов вежливости и великосветских манер уже не оставалось. Впрочем, воспитанный в бронзововековой традиции чинопочитания и априорности авторитета старших Хубак не сильно обижался, когда высокопоставленный чужеземец от него просто отмахивался.