Я всё ещё люблю

— Господи, как же в тебе охренительно! — совершая ещё несколько толчков подряд. Заряжаю нас на ту самую единую волну. Не только в жизни, но и в сексе.

Секс — это своеобразный танец любви двух людей. И у каждого этот танец свой. Он неповторимый. И каждый раз он разный. Каждый раз этот танец с разными эмоциями, вибрациями тела и души.

Сейчас это самый прекрасный танец, который я только чувствовал. В нем такой коктейль чувств, что сносит крышу. Хмелею, как от алкоголя. Хотя опрокинул в себя только стопку. В основном как на детоксе, но с долей послабления сегодня.

Знал, что сегодня головастики должны быть в боевой готовности и соображать нормально, а не по синей лавочке всё делать. Сегодня принял решение оплодотворить свою женщину. Дать новую жизнь двум людям в нашей семье. Собрать свою стаю воедино.

Не знаю, сколько раз толкаюсь в тело любимой женщины, но когда чувствую выброс, то до последней капли наполняю свою любовь. До предела. Больше нету между нами границ. Они стерты. Размыты. Разрушены. Есть только любовь. Есть только мы.

Всё-таки застолбил. Завоевал. Присвоил. Запустил процесс. Осталось окольцевать и фамилию дать. Всё.

А ещё каких-то три с половиной года назад выдал.

Зачем-то выхватил телефон и свой номер вписал ещё и дерзко подписал.

— Мой Сомов. И рядом красное сердечко в виде смайлика зачем-то приставил. Знал же, что предки могут спалить.

— Да никогда! — с жаром выпалила тогда Аня. Помню этот дерзкий взгляд. Она не была уже тем ребенком, над которым я мог шутить. Хоть она никогда не обижалась. Плакала, но никогда не злилась на меня.

— Все равно будешь моей, Сомова. — уже тогда поставил перед собой конкретную цель и её подготовил, чтоб знала, что я не отступлю.

— Нет! — с тем же жаром продолжила выпаливать. — И я Бурцева. Бур-це-ва. — повторила по слогам, с трудом переводя дыхание.

— Угу. — всё, что выдаю тогда. Залипаю на её губах. Хотел к ним прикоснуться. Выставляя по обе стороны от неё руки и прислонившись к ней почти вплотную, едва соприкасаюсь к её губам.

Помню этот поцелуй. Он был робким с её стороны. Она, как осенний лист от ветра, дрожала, почти не дышала, и если получалось циркулировать воздух, то с трудом, точно. Не шевелилась даже.

Интересно, я всё так же записан в её телефоне? Эта мысль проносится в моей голове, пока мирно посапывающая Аня лежит на моей груди. Интерес усиливается, когда лезу в контакты. Никуда больше. Скрывать нечего между нами. Но у каждого свое пространство должно быть. И нахожу. Точно. Как и записал «Мой Сомов». Только рядом с сердечком ещё один смайлик нарисовался, с рожками и злым лицом. Моя злюка любимая. Сам невольно улыбаюсь себе. Делаю скриншот и отправляю себе. Убираю его и оставляю только сердечко рядом с моим контактом. Закрываю и блокирую экран мобильника. Свой беру и отправляю своей же невесте в чат с подписью «Люблю тебя, моя злючка-колючка Сомова, даже несмотря на то, что поставила мне такой смайл.». Рядом сердечко приставляю. Отправляю любимой и блокирую свой экран телефона. Ненадолго. В следующую минуту он загорается и высвечивается «Вика»…

[1], [2] — Artik &Asti — «Вселенная».

Глава 22

Несмотря на вибрирующий телефон, аккуратно перекладываю Аню на подушку, выхожу из комнаты и отвечаю на звонок. До родов ещё полтора месяца. Зачем понадобился — непонятно.

— Да, — отвечаю на звонок. Только вместо Вики приветствует другой мужской голос.

— Вас беспокоит капитан полиции Рогожский Дмитрий Анатольевич. Ваш номер телефона был последним из входящих. Вам знакома Виктория Абрусимовна?

— Да. Что с ней?

— На шестом километре произошла авария. Девушка пострадала. Её доставили в больницу вместе с другими пострадавшими в машине. Скажите, кем вы приходитесь пострадавшей?

— Отцом её ребенка, — отвечаю ещё в ступоре. Второй час ночи. Куда Вика могла ехать?! Или откуда?! Шестеренки работают с усердием.

— Хорошо. Запишем ваш номер и вызовем тогда на допрос. Ещё скажите, может, пострадавшая говорила, куда она едет? — спрашивает представитель власти.

Перематываю в голове всё, что помню из разговоров накануне. Стоп. Кажется, Вика говорила про какую-то вечеринку в честь дня рождения какого-то их друга семьи за городом.

— Эмм… Точно не помню, но она должна была с отцом и мачехой уехать на вечеринку за городом. Скорее всего, они возвращались с неё. Вика сейчас быстро устает и не любит шумных компаний.

— Спасибо, проверим. Доброй ночи, — почти отключается капитан, но я всё же опережаю.

— Скажите, в какую больницу её увезли?

— В городскую клиническую больницу.

— Спасибо, — отключаюсь и натыкаюсь на Аню с одеждой в руках.

— Я с тобой поеду. — протягивает штаны и кофту с длинным рукавом. Ночи ещё холодные, хоть и апрель на дворе.

— Уверена? Может, останешься дома.

— Нет. Пусть Вика и причинила мне боль, но ребенок важнее. Сейчас непонятно, что с ними двумя.

— Спасибо, — целую в лоб и прижимаюсь к ней. — Люблю тебя.

— И в горе, и в радости. Помнишь?

— До самой смерти, малыш. — целую в губы. Накидываем на себя куртку и кроссы. Ключи от машины и наконец-то едем в больницу.