Я всех их знал. История моих знакомств, серьёзных и не очень

Конечно, сегодняшние молодые могут видеть номера Райкина по телевизору. Но телеэкран никак не может передать магию этого артиста. Когда мы в зрительном зале смотрели на игру Райкина, он просто околдовывал нас. Мы ощущали нюансы его игры, тонкости, которые по ТВ не видны. Мы чувствовали его живую энергию. А она к нему притягивала всех как магнит.

Конечно, юмор стареет. Как сказал Горин, «юмор – это скоропортящийся продукт». Но вот игра артиста, по-моему, не стареет. Это мастерство, этот талант, он через десятилетия всё равно виден и доходит до наших сердец.

В 80-х годах Райкин, у которого уже давно было плохо с сердцем, сильно сдал. Мне рассказывала одна артистка «Современника», как он на каком-то юбилее этого театра скромно сидел за кулисами совершенно расслабленный. Казалось, еле душа держится в теле. Такой бессильный пожилой человек…

И вдруг объявили его выход. Он вдруг собрался, энергично выбежал на сцену, очень хорошо выступил, вернулся, сел на стул, и, как будто из него ушла вся энергия, сидел снова без сил. Грустно, что такой великий артист всё равно теряет с годами свои силы.

Существует поверье, что душа человека живёт до тех пор, пока его помнят на земле. Моё поколение его помнит и любит. Но я знаю, что и молодые, кто видел его в детстве, тоже запомнили на всю жизнь.

Например, Максим Галкин знает многие его миниатюры наизусть. И он не один такой. Значит, его, Аркадия Исааковича, душа будет жить ещё долго.

Интересно, понравился бы ему, Аркадию Райкину, сегодняшний юмор? Я думаю, «Прожекторперисхилтон» ему бы понравился, а ненормативная лексика «Камеди Клаб» вряд ли.

Думаю, что от количества юмора на каналах он обалдел бы, так же как и мы все, но вряд ли, так же как и мы, ушёл бы в мелкотемье. Вряд ли бы он стал выступать среди жующих, поддатых людей на корпоративах. И наверняка по-прежнему говорил бы во всеуслышание то, от чего и сегодня можно получить инфаркт. Потому что он никогда не был рабом, он и в своё трудное время был свободным Человеком.

Маша Распутина

Одна из передач «Шоу-Досье» была посвящена Маше Распутиной.

Она меня где-то за год до этого подвела. Пообещала участвовать и уехала на гастроли. Я обиделся. Она даже не позвонила. Но через какое-то время её конферансье Карен Ованесян, встретив меня, принёс мне от неё извинения.

И хорошо сделал. Ровно через неделю позвонил мой знакомый, «крутой» бизнесмен, и сказал:

– Мы тут искали машину угнанную, а нашли гараж с шестью ворованными машинами. Среди них – «линкольн» Маши Распутиной. Ты с ней в каких отношениях?

– В нормальных.

– Хочешь, вернём ей машину?

– А что за это?

– Ничего, пусть в ресторане ребятам проставится, и всё.

Я позвонил Маше. Машина была в угоне уже полгода, и никто её не искал.

Маша была счастлива, но сразу поехать за машиной они не могли, им с мужем надо было лететь в Сочи на концерт. Из Сочи они звонили мне каждые два часа, беспокоились.

Приехав в Москву, муж Володя сразу же поехал за «линкольном». Потом, когда он перегнал машину к себе во двор, он отзвонился мне и сказал:

– Я проехал шесть постов ГАИ. Нигде меня ни разу не остановили!

Хотя в то время в Москве не так много было «линкольнов», тем более угнанных.

На другой день в «Московском комсомольце» появилась заметка, в которой было написано, что воры, узнав, чья это машина, пригнали её и поставили под окном.

В ресторан мы не пошли, а передачу с Машей сделали. Очень даже неплохую.

Единственное, что омрачило Машино настроение, – это то, что присутствовавший на передаче Аркадий Вайнер сказал, что у Машиных песен плохие тексты. Это, конечно, не так. Тексты писал Леонид Дербенёв, а он плохо не писал.

Маша считала, что Вайнер это сказал из-за дружбы с Таничем, что тоже было неверно.

Эдуард Смольный

Был в 70-х годах известный администратор – Эдуард Смольный. Проводил праздники на стадионах. Сам ставил, сам вёл. Задействовал в этих праздниках войсковые соединения, машины, танки, кавалерию. Вёл праздники неповторимо.

Я как-то ездил с ним в Винницу. Он сидел на сцене, за столом, поясница была обвязана шерстяным шарфом, поэтому и сидел за столом. Вот как приблизительно он объявлял Леонида Куравлёва:

– Это не море штормит, это не камнепад с гор. Это зрители города Винницы встречают своего любимца, народного артиста Леонида Куравлёва, аплодисментами и криками.

И действительно, начинался шквал аплодисментов. Хотя никакого моря, а тем более гор в Виннице не было.

Кроме праздников на стадионах, Эдик Смольный вёл ещё и домашние праздники. Свадьбы, дни рождения. И вот в одном из ресторанов, в самый разгар чьего-то дня рождения, он вдруг вспомнил, что не выпили за маму. Он подошёл к новорождённой и спросил:

– А мама здесь?

Новорождённая ответила:

– Мамы нет.

Эдуард Михайлович сделал скорбное лицо и провозгласил тост:

– Я думаю, общественность меня поддержит, если мы сейчас выпьем все вместе за маму. Её сейчас нет с нами, но душа её бессмертная с неба следит за своей дочкой и радуется за неё и тоже поздравляет её с днём рождения.